Под моими ногами с хрустом проламывается снежный пласт, и ледяной воздух обжигает ноздри.
Мне двенадцать лет. Семнадцатое февраля, девять «нуль две». Дубак. Дубище. На рассвете шибануло в минус двадцать четыре, а с полудня температура упала еще на десяток градусов. Того и гляди замёрзнет свет звезд.
Ноги дрожат от усталости, лицо обгрызает колючий ветер. Забавно: всю сознательную жизнь я терплю этот потусторонний зимний ад и должен бы привыкнуть — но нет.
Даже вот настолечко.
Над головой изгибаются тяжи северного сияния, и зелено-фиолетовые отсветы перетекают с крутого склона и узкую тропинку между елями. Снег клоками свисает с ветвей и иногда падает с суховатым «пух-х-х…».
Холм смерти. Подобные названия не дают зря, согласитесь? Официальная версия гласит, что во времена неолита некие инженеры построили на вершине каменный лабиринт и не то погребали там кого-то, не то ловили рыбу. В общем, с предназначением древней конструкции могу ошибаться. С эпохой тоже, но слово «неолит» мне очень-очень нравится, и я двенадцатилетний готов произносить его часами: неолит, неолит, неолит, неолит, неолит, неолит… ну, вы поняли.
Ещё десяток метров остаются за спиной, и я утыкаюсь в сетку ограждения. Посреди нее оскалилась дырища с меня ростом, рядом поскрипывает на ветру люминесцентная табличка:
«ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!»
Я невольно приостанавливаюсь. Пока тело приходит в себя от подъема, под кожу забирается страх, карабкается мурашами по спине и шепчет в уши: «Тебе это не нужно».
Да уж. Ни капли.
Глубокий вдох — и я лезу через отверстие в ограде. Острые края проволоки царапают висок, сдергивают шапку.
— Ай!
Кожу на голове обжигает мороз. Я забираю шапку обратно и, кляня все на свете, поднимаюсь выше. Голени ноют от тяжелого подъема, дыхание сбивается. Ветер завывает раненым животным: дерет щеки ворохом колючих льдинок, воняет горелой резиной.
На гребне холма я замечаю Диану, которая греется у железного бочонка в центре каменного лабиринта. Тени костра пляшут на ее лице, потрескивают дрова.
Как описать Диану? Представьте девочку, которая здоровается со всеми прохожими (те угрюмо молчат в ответ) и знает отличия трилобитов от белемнитов. Ещё у нее диабет, и в любую погоду мерзнут руки — так, что прикосновение к ним навевает мысли о ледяной смерти. Внешне? По-моему, Диана более всего напоминает рыжую сосиску, на которую натянули одежду. Сегодня к нашему вниманию: черная парка, розовая шапка-менингитка с белыми рогами и красные штанцы. Вот такая длинная сосиска — выше меня сантиметров на двадцать, тощая, с поцарапанной мордочкой. Впрочем, Диана все время выглядит так, словно бежала из концлагеря.
В первом классе мы с ней друг друга ненавидели. Она спорила со мной ПОСТОЯННО. Я говорил одно, а Диана доказывала противоположное.
Выглядело это примерно так.
Д: «Земля квадратная!»
А: «Круглая!».
Д: «На карту посмотри!».