– Ты что несёшь?..

Мужчина отступился, а Рома победно шагнул на него.

– А, знаешь, я тут подумал… Кажется, я уже достаточно взрослый, чтобы жить один. Так что собирай свои вещи и… да… выметайся! – Рома гневно сверкнул глазами. – Выметайся из моего!.. дома.

– Ты это мне говоришь? Своему отцу? – ошарашенно пробормотал Борис Львович, как вдруг стиснул зубы и уличающе прищурился. – Ты мне больше не сын! – вспыльчиво выдал отец, а Рома безвольно передёрнул плечами.

– Как скажешь.

Новак схватился за сердце. Рома вскинул брови.

– Что?.. Помочь с вещами? – догадался он и премерзко облизнулся.

Лишь на подходе к дому, на последней ступени высокого крыльца Рома услышал странное бормотание.

– Да, да… наверно, ты прав. Однажды всё должно было закончиться именно так… – будто вслух рассуждал отец.

Рома обернулся и заметил, как тот, по-старчески опустившись на плитку крыльца, бессмысленно смотрит в пространство. Рома спустился на несколько ступеней и издали обратился к отцу.

– Ты сейчас о чём? Ты это мне говоришь?

– От осинки не родятся апельсинки. Так ещё моя бабка говорила, хотя кто знает, где она видала эти апельсинки… Слышишь, Ром?.. Откуда она знала про эти самые апельсинки? Ведь жила в такой глухой деревне, что не приведи господь! – раскованно рассмеялся отец и даже утёр слёзы. – Вот и ты… Весь в своего ублюдочного папашу! – с омерзением процедил Борис Львович и вскинул на сына совершенно осознанный, но до неприятного колючий взгляд.

Рома нахмурился и склонил голову набок. Едва ли из интереса, скорее, в недоумении.

– Что ты там ещё придумал? – всё же вовлёкся он в произнесённый бред, а отец уставился на Ромку с превесёлой улыбкой.

– А что слышал! – развёл он руками и шутовски поклонился. – Знать не знаю, от кого понесла твоя мать.

– Врёшь! – сверкнули яростью глаза Ромки. Не за себя было обидно – за маму.

Рома как раз намеревался приблизиться к отцу и хорошенечко того встряхнуть, как Борис Львович и сам поднялся со ступеней, принял невозмутимый вид и с полным осознанием ситуации кивнул:

– Вру! И с твоим нерадивым папашей я всё же знаком. Тут же можно смело добавить, что это знакомство не принесло мне ни удовольствия, ни пользы. Вы, кстати, чем-то с ним похожи. И я сейчас говорю не столько о внешности, сколько о мерзком въедливом характере и о язвительном нраве. И, знаешь, что, сынок… – на этом отец победно вскинул подбородок. – Завтра ты вступишь в права наследования. Ты получишь свои деньги, этот дом и даже акции моей компании. Но когда спустишь всё на глупые закидоны, на амбиции и продажных тёлок, ко мне за помощью не обращайся, не-е-ет. С сегодняшнего дня сына у меня нет!

– Быть, ты в своём уме? – примирительно пробурчал Ромка, но по взгляду отца понял, что шутки кончились.

– Всё, всё… – закачал тот головой, отрицая не только родство, но и, казалось, все совместные воспоминания. – А с этой мразью, с твоим папашей, я тебя как-нибудь обязательно познакомлю. Уверен: вам будет, о чём поговорить. Брызнуть, так сказать, друг на друга ядом.