Инспектор заерзал на сиденье, затем резко повернул машину и помчался на то место, где увидел волка.

В том, что это был волк, инспектор не сомневался.

Машина резко затормозила. Взвизгнули шины. Инспектор чуть не стукнулся о лобовое стекло, а чертик на шелковом шнурке задергался, как сумасшедший. Инспектор расстегнул кобуру и вынул оружие. Осторожно вылез из машины и стал оглядывать окрестности. Волка нигде не было. Поиски ни к чему не привели. Инспектор сильно рисковал, был момент, когда он даже решился на осмотр окрестных кустарников.

Сезон охоты на волков еще не наступил. Инспектор знал это. Но он также знал, что в этих местах волков быть не должно. Потому что в трех километрах протекала Волга, и по всему ее побережью расположены детские летние лагеря отдыха. Они стоят, можно сказать, прямо посреди леса. Соседство с волком им вряд ли понравится.

Поиски оказались безрезультатными. Не найдя даже следов волка, инспектор вернулся в машину и взялся за трубку радиотелефона.

Уже на следующий день над участком инспектора стал кружить пожарный вертолет. Увидев его, инспектор приободрился. Он не ожидал такой оперативности. Потом он увидел двух егерей с двустволками.

Значит, тревогу все-таки подняли.

Дверь открылась, и Маша втолкнула в нее Ваню Никаншина.

– Воспитывай, – ядовитым голосом сказала она, – ты же у нас воспитатель.

Роману захотелось убить их обоих. Последние два дня он умирал от недосыпания, и вот теперь ему снова не дают спать. Он с тоской посмотрел на мучителей и встал с постели. В ярости сжал кулаки. Ему захотелось нагрубить Маше, но ее уже не было. Остался один Ваня.

Этого ребенка Роман ненавидел всей душой, как только можно ненавидеть восьмилетнего мальчика. Он был глубоко уверен, что Ваня сын сатаны, дьявола, черта или кого угодно, но не нормальных родителей. В этом Роман не сомневался. Хотя, когда он впервые увидел мальчика – это случилось в день заезда, и Ваня оказался первым мальчиком в списке его отряда, – то подумал, что наверно, именно с таких детей в старину рисовали ангелов на рождественских открытках. У него были огромные голубые глаза, светившиеся чистотой и невинностью, слегка пухленькие румяные щечки, и сам он был весь чистенький, гладенький и аккуратный.

Не верилось, что это детдомовский ребенок.

Этим летом в лагеря района распределялись дети-сироты из интернатов области. В лагерь «Буревестник», в котором работал Роман, тоже были отправлены десять таких детей. Кроме того, еще существовал отряд из детей, приехавших из Чернобыльской зоны, из Белоруссии или Украины, Роман точно не помнил, его это не интересовало. С тими детьми он не работал.

Ваня был из детдома. Его привезла какая-то неопрятная женщина, похожая на бывшую актрису, быстро и чуть не со скандалом заполнила нужные документы и укатила в город. Мальчик остался с Романом, Машей и Ларисой – вожатыми девятого отряда.

Взрослые смотрели на него с опаской и любопытством, не зная, чего от него ожидать. Детдомовскими детьми молодых педагогов пугают так же, как во время Второй мировой войны немецких солдат и офицеров пугали Восточным фронтом. Но мальчик оказался тихим и спокойным. Он доброжелательно стоял рядом с вожатыми и встречал вновь прибывших детей. Вожатые облегченно вздохнули и подумали, что с этим ребенком у них проблем не будет.

Они жестоко просчитались. Не то, чтобы Ваня действительно оказался отъявленным злодеем. Нет. По-своему он был добрым и нормальным мальчиком. Но за очень короткий срок он умудрился стать в отряде полным изгоем, которого возненавидели все дети. А ведь им никто не сообщал, что Ваня – детдомовец. Начальник лагеря это строго-настрого запретил. Но дети, словно сами разгадали своим особым детским чутьем, что Ваня непохож на них, что он среди них чужой. Они окрестили его между собой обидным прозвищем – назвали его «Синей шапочкой» за то, что он никогда не расставался с панамкой, которая была на самом деле вовсе и не синяя, а скорее серая, но мальчишек подобные мелочи не интересуют. Синяя – значит, синяя!

Роман же про себя называл его Волчонком.

Ваня не мог смириться со своим положением. Он оказался лишен всякого страха, которым наделены дети, когда оказываются рядом с теми, кто сильнее их.

Когда началась смена, Роман с удивлением увидел, как дети, оказавшись в коллективе, начали сложную и опасную борьбу за власть. Первые три дня ни на минуту не прекращались драки. Мальчишки выясняли, кто из них самый сильный. Как в звериной стае.

В эти дня складывалась мальчишеская иерархия. Через четыре дня порядок восстановился сам собой. Роли были распределены, и поменять что-либо было уже ни в чьих силах. Только если вдруг появится новый претендент на самые высокие посты в армии восьми и девятилетних сорванцов…