— Для тебя имя Господа ничего не значит, еретик!

— Зато для тебя значит. Поклянёшься — и иди с миром, — Влад притушил окурок о лежащее бревно и испытующе посмотрел на пленника.

Мальчишка закатил глаза под лоб и как будто через силу начал:

— Клянусь Господом нашим, что не приведу на это место никого из воинов, сражающихся на стороне инквизиции, что не расскажу им, где это и не нарисую карты. Достаточно?

Влад медленно кивнул, прикидывая, что бы ещё можно было потребовать. Вроде всё учтено. Он наклонился и перерезал верёвку на руках лучника. Парнишка с трудом поднялся, придерживаясь за дерево. Видно, голова у него кружилась от кровопотери. Лучник сделал один неуверенный шаг и остановился.

— Хоть нож верни, — в голосе впервые прорезались умоляющие интонации.

— Чем он тебе поможет? Если наткнёшься на волков… Что с ножом, что без ножа — всё едино, — цинично усмехнулся Влад, начавший понемногу сожалеть о своей доброте.

— Не хочу умирать безоружным. — От сдерживаемой боли у мальчишки нервно задёргался уголок рта.

Влад отрицательно покачал головой. Противник не стал более просить, отвернулся и, сильно прихрамывая и держась за раненый бок, направился назад, в сторону, в которой где-то далеко раскинулся лагерь инквизиторов.

«Хлюпик! — злобно обозвал сам себя Влад. — Всё равно ведь сдохнет парнишка по дороге. Или волки его загрызут, или сам сознание потеряет и кровью истечёт. Снял с себя ответственность и радуешься! Дескать, я его не убивал, я ему жизнь подарил. Чистоплюй хренов!» Он с досадой ударил кулаком в бревно, ободрав костяшки. Присел на нагретую солнцем траву и запалил очередную сигарету. К счастью, освоение местных допотопных средств добывания огня продвигалось, и теперь на то, чтобы получить жизнеспособную искру уходило не больше двадцати-тридцати секунд.

Оставалось только ждать какого-нибудь проводника и стараться не думать, как он будет выбираться, если стая проиграет схватку. И не обращать внимания на растерзанные зубами и когтями трупы людей. И не вспоминать светлую прозрачность глаз Лионеллы и её мягкие губы, коснувшиеся его перед расставанием. И прогнать прочь горящую ненависть белобрысого мальчишки, которая, казалось, прилипла к коже и оставила на ней болезненный ожог. Совсем немного, и можно спокойно жить. Чуть-чуть усилий, чтобы очистить мозг от размышлений. «Сейчас бы водки…»