Ее лицо без слов говорило, что она примет любой пришедший Лоуренсу в голову способ положиться на нее.

Если она делала это, чтобы поддразнить его, то это была очень жестокая шутка.

Кто бы стал его винить, если бы он попался в подобную ловушку?

Поэтому мысли Лоуренса стали еще холоднее.

Он даже додумался до предположения, что, быть может, таким способом Хоро показывает, как злится на него, и что все это ловушка, и что Хоро только и ждет, когда он улыбнется.

Похоже, целью Хоро было просто позабавиться, наблюдая за ним в таком состоянии.

Наконец он ухмыльнулся – с еле заметным оттенком злорадства.

– Ты хочешь сказать, чтобы я не ставила такую злую ловушку? Я не сержусь, – сказала Хоро.

– Если ты сердишься, то уж сердишься.

– Ну, в общем, на этот раз никакой ловушки. Можешь упражняться полагаться на меня сколько твоей душе угодно.

– …Это ведь всего лишь твои слова, верно? – пожал плечами Лоуренс. Хоро захихикала, потом, отсмеявшись, положила голову на руки.

– Ты меня раскусил – какой позор для Мудрой волчицы.

– Даже я учусь чему-то.

Хоро не смеялась, но и рассерженной не выглядела; лишь намек на улыбку виднелся на ее лице, когда она кивком указала на угол кровати. «Садись, – словно бы говорила она. – Аа, ты такой же неисправимый добряк, как и всегда».

Лоуренс сел на угол кровати; Хоро тоже уселась и продолжила:

– Даже если я заманю тебя в ловушку и посмеюсь над тобой вволю, так что ты рассердишься, ты все равно будешь терпелив со мной.

– Ну, насчет этого я не уверен, – улыбнулся Лоуренс. «Так что в будущем держи себя в руках», – собрался добавить он, но передумал, поскольку вместо ожидаемой непобедимой улыбки Хоро и мгновенного ответного укола она вдруг приняла печальный вид.

– Да будешь, будешь. Я знаю, – прошептала она, после чего сделала нечто совершенно неожиданное.

Рывком она придвинулась к Лоуренсу и уселась боком ему на колени, потом без всякого стеснения обвила его руками.

Ее лицо уткнулось ему в левое плечо.