Глава 1

С детства мне казалось, что волки чем-то похожи на людей. Свободолюбием, непокорностью, даже жестокостью… Не самые грациозные животные, но как они двигаются, сколько затаенной силы в их обманчиво мягкой поступи. Как выслеживают добычу, не оставляя ей ни малейшего шанса на спасение. Как вгрызаются в горло жертве, побеждая в честном поединке. Их инстинкты сродни человеческому разуму. Только вот почему-то мне всегда казалось, что не инстинкты это вовсе, что они гораздо умнее, чем мы считаем, и человеку свойственно заблуждаться насчет этих довольно неприметных хищников.

Сколько помню себя, всегда рисовала волков. На детских рисунках они больше напоминали головастиков. В художественной школе, по мере роста моего мастерства и навыков, они приобретали все более натуральные очертания. А в художественном училище, где я была единственным анималистом, специализирующейся исключительно на волках, эти животные постепенно наделялись мною присущими людям чертами. В самых разных условиях обитания, куда заносила моих героев моя фантазия, они жили, боролись с трудностями, любили и умирали.

Мама называет меня волчонком, хоть я уже и далеко не ребенок. Папа добродушно посмеивается над моей «узкобокостью», как сам это называет. Коллеги многие не понимают и даже осуждают художника анималиста, изображающего исключительно волков. Я же просто занимаюсь любимым делом, и, как ни странно, это мне приносит приличный доход, позволяющий не зависеть от родителей. Мои волки пользуются спросом у таких же ценителей этих животных. Периодически я устраиваю персональные выставки в нашей художественной галереи, где удается продавать часть картин. А еще выполняю индивидуальные заказы, что тоже позволяет не бедствовать.

Зима в этом году решила наступить слишком рано, словно мстила людям за что-то. Ни бабьего лета с золотым убранством, ни шуршания листьев под ногами, ничего подобного мы так и не дождались. Первый снег выпал на зеленые шапки деревьев и больше уже толком не растаял. Так же быстренько листья с деревьев облетели, не выдержав натиска, и превратились в густую кашу под ногами, смешавшись со снегом и грязью. К концу октября эту кашу укрыло белым ковром, спрятав до весны.

Я смотрела на разыгравшуюся за окном пургу и размышляла, стоит ли отменять поход в зоопарк, что предпринимала каждый вторник, или плюнуть на непогоду и не нарушать традицию. Вовремя сообразила, что мама не может не позвонить и не предостеречь меня. Едва вставила в уши слуховой аппарат, как услышала трель телефона.

— Надеюсь, ты не собираешься тащиться в такую пургу за город? — опуская приветствие, поинтересовалась моя строгая и не в меру переживательная мама.

— Как раз размышляю над этим вопросом, — улыбнулась я ее предсказуемости.

— Волчонок, не дури. Дождись ясной погоды. Никуда твои волки не убегут.

— Мам, а ты не нуди. Я уже взрослая девочка.

В двадцать два года я действительно считала себя таковой. Даже жила отдельно от родителей, на чем сама же и настояла. Квартира бабушки после ее смерти все равно пустовала, вот я и решила обустроиться в ней. Сделала ремонт и оборудовала тут все под себя. Одна комната служила мне мастерской, а вторая — всем остальным. Родители повозмущались для вида, но вынуждены были согласиться. Да и между нашими домами расстояние измерялось метрами, а не километрами. Родительский дом был в пешей доступности от моего, и, как результат, они были частыми гостями в моей квартире.

— Инга, твое упрямство меня выбешивает, — сурово произнесла мама. Она всегда называла меня по имени, когда была крайне мной недовольна.

— Мамулечка, ну не раскисну я, не переживай. Оденусь потеплее, — я же всегда начинала подлизываться, видя ее недовольство. И, как правило, это срабатывало.

— Машину не бери, — уже менее сурово произнесла она, начиная сдаваться. — На дорогах скользко, да и придурков хватает. Хоть и не слепая, но все же…

— Да, я глухая, — рассмеялась я.

Раз мама дежурно пошутила, значит, точно отошла. Я родилась с очень слабым слухом, который к двум годам еще и ухудшился. Именно тогда врач и прописал мне «затычки» в уши, называемые слуховым аппаратом. С тех пор я с ними срослась и даже научилась извлекать определенную прелесть. Например, мне нравится сравнивать пустоту вокруг себя, лишенную каких-либо звуков, и мир, наполненный ими до отказа. В пустоте я привыкла думать и наблюдать, а звуки возвращают меня из мира фантазий в реальность.