— Сколько? — обратился я к Бергу, чье зрение было острей.

— Не меньше сорока, господин.

— Он не хочет, чтобы мы пересекли реку, верно? — предположил я. — Значит, мы должны ее пересечь.

Мы ехали на восток около часа, внимательно наблюдая за врагами, и в сумерках повернули на север и подъехали к тому месту, где Мерз медленно скользил среди пастбищ.

— Твоя лошадь умеет плавать? — спросил я Берга.

— Выясним, господин.

Здесь река разливалась широко, шагов на пятьдесят, у нее были крутые глинистые берега. Вода была темной, но я чуял, что она глубока, и мы не рискнули ее переплыть, а свернули обратно вверх по течению, пока не нашли место, где с юга в реку вела грязная тропа, а другая поднималась на северном берегу, значит, здесь был брод. Не основная переправа, а просто место, где крестьяне переводили скот, но я подозревал, что обычно река мельче. Сейчас она взбухла из-за дождей.

— Нужно переправиться, — сказал я и послал коня в воду. Вода достигала сапог, потом поднялась выше, и я почувствовал, как лошадь борется с течением. Конь подскользнулся, и я отклонился в сторону, боясь упасть в воду, но жеребцу каким-то образом удалось устоять, и он устремился вперед, скорее под влиянием страха, чем моего понукания. Берг двигался следом и подгонял лошадь, так что миновал меня и вылез из воды раньше, его конь выскочил на берег весь мокрый и грязный.

— Ненавижу переправляться через реки, — прорычал я, присоединившись к нему.

В миле за рекой мы обнаружили ясеневую рощицу и провели ночь там, привязав лошадей и попытавшись поспать. Юный Берг спал как убитый, но я не смыкал глаз большую часть ночи, прислушиваясь к ветру в листве. Я не осмелился разжечь костер. Эти земли, как и местность к югу от Мерза, казались покинутыми, но это не значило, что поблизости нет врагов, и я дрожал в темноте. Перед рассветом я немного подремал, а когда пробудился, увидел, как Берг разрезает хлеб пополам.

— Это тебе, господин, — сказал он, протягивая больший кусок.

Я взял меньший и встал. Ныла каждая косточка. Я подошел к краю леса и стал вглядываться в серый рассвет. Серое небо, серая земля, серый туман. Волчьи цвета зари. Я услышал, как за спиной двигается Берг.

— Седлать коней, господин? — спросил он.

— Еще рано.

Он подошел и встал позади меня.

— Где мы, господин?

— В Нортумбрии. Все земли к северу от Мерза — это Нортумбрия.

— Твоя страна, господин.

— Моя страна, — согласился я. Я был рожден в Нортумбрии и надеялся в ней умереть, хотя родился я на восточном побережье, далеко от этих затянутых туманом полей у Мерза. Мои земли — Беббанбург, крепость у моря, ее вероломно похитил у меня дядя, хотя он давно уже умер, и теперь крепость удерживал его сын. Я поклялся, что однажды прирежу кузена и заберу то, что принадлежит мне по праву рождения. Я клялся в этом себе каждый день.

Берг вгляделся в серую сырость.