Рядом негромко охнул Тим. Туран оглянулся — рыжий пытался просунуть ладонь в прозрачный кокон с заключенным внутри обитателем энергиона. Из-под пальцев сыпали искры, Белорус ругался, шипел сквозь стиснутые зубы, потом потянулся за ножом. Перехватил взгляд Турана.

— Э, парень! Да ты нашел кое-что поинтересней! Сейчас… я…

Белорус оставил попытки проникнуть в пузырь и устремился к нему. Но прежде, чем он протянул руку к овальному прибору, рядом оказалась Макс. Хромота не помешала женщине первой завладеть трофеем — Знаток выскользнула из-за спины Турана, присела над скелетом, и прибор оказался в ее руке. Белорус только ахнул восхищенно.

— Шустрая! Слушай, парень, я вижу, мне здесь ничего не обломится. А старина Белорус не для того идет первым в огонь, чтобы возвратиться с пустыми руками.

Ставридес склонился над останками, и они с Макс принялись шептаться — обсуждали находку.

Рыжий отступил от них.

— Нет, ты видал этот наглый грабеж? Это ж ты нашел! А она… ишь, загребущие руки какие! Поглядишь — маленькие, пальчики тонкие, кажется, в такой горсти и пара монет не удержится, а она весь мир способна заграбастать этими пальчиками!

Рассуждая, Белорус потихоньку пятился. Оказавшись рядом с Тураном, он заговорщически подмигнул и прошептал:

— Парень, слушай меня, я дело говорю. Давай следующий зал проверим без нашей красавицы? Ты и я, подстрахуем друг друга, если что. Ведь уйду же с пустыми руками! С пустыми руками из этакого богатого места! Что скажешь, согласен?

Туран коротко кивнул. В другой ситуации он, может, и не стал бы сговариваться с болтливым пронырливым типом за спиной Ставро, но Макота был совсем рядом. И Белорус вдруг снова напомнил Турану брата. Мика точно так же лез навстречу всему новому. Окажись он здесь, обязательно сбежал бы от остальных.

Они отошли от увлеченно спорящих спутников и направились к дверному проему, окруженному, как и предыдущие, светящейся спиралью. Белорус первым нырнул в следующий коридор, Туран последовал за ним. Эта галерея ничем не отличалась от предыдущих — те же округлые очертания и равномерное приглушенное освещение.

— Ты, парень, не подумай, будто я что-то такое замышляю, — тихо заговорил Белорус, — но ведь неправильно, чтобы тот, кто первым голову в капкан сует, в итоге оставался без награды. Здесь такое место, что есть немалый шанс подохнуть, но и добычу взять можно! Одно без другого не получается, так наша жизнь устроена, где риск — там и награда. Награда — это то, что положено храброму мужчине! А баба эта… я против нее ничего не имею, бабам полагается быть жадными. Вот я не жадный, нет. Но и мне ж что-то причитается, так? И тебе, само собой, тоже!

Всей этой болтовней рыжий сам себя раззадорил. Туран по привычке помалкивал, и Белорус, должно быть, расценивал молчание как согласие. Он так разошелся, что даже выпалил:

— Ты чего, стихи сочиняешь? — удивился Туран. Он прежде не встречал людей, которые умеют говорить так складно.

— Я, парень, все умею, за что монету можно получить.

— Что, за стихи платят?

— А то! Я, когда со службы, будем говорить, ушел, чего только ни перепробовал… И занесло меня как-то в поселок шахтерский. Сам поселок — так, ерунда, десятка два хибар, потому что шахта бедная, и работы там не густо было. Ну вот, туда мужик один как раз заехал, так он стишки сочинял, песенки, на гитаре бренчал — ну и кормили-поили его за это. Поселок бедный, лишних монет не водилось ни у кого, однако наливали мужику, за то, что народ веселил. Он, как в раж войдет, так в драку всегда потом лез. «Я, — кричал, — бард! Вы ничего в искусстве не смыслите!» А я так подумал: чем бард этот меня лучше? Да ничем, я тоже могу! Стал, значит, придумывать. Забрался там, значит, на сцену в кнайпе — да как выдал им балладу! Ну, это я ее так называю…

— И много стихами заработал?

— Много, не много… Шахта вскоре закрылась, какие-то твари завелись, работать стало опасно. И куда же из поселка податься? Одному, через пустоши? А тут и караван, торговцы проезжали, так меня взяли с собой — говорят, хоть до самого Киева езжай, кормить-поить станем, только стишки сказывай на каждой ночевке. Ну, я и стал дальше сочинять. Про торговца, который хозяин каравана был, про его подручных… всем нравилось. А когда я не на службе, тогда про себя сочиняю:

Туран молча шел следом.