— Может, кто-нибудь из сотрудников знает, где она сейчас?

— Вряд ли! Насколько мне известно, ни приятельниц, ни тем более приятелей, у нее здесь нет. Морозова, знаете ли, принадлежит к той категории людей, которые находят себе друзей на стороне. — Эти слова мой собеседник произносит не без сожаления, и тут же, обеспокоившись, что сие смогут истолковать превратно, поспешно добавляет: — Да, кстати, и работает она у нас недавно — третий год.

— Вы сказали «недавно», — замечаю я.

— Молодой человек! — В голосе управляющего появляются назидательные нотки. — Если я сказал недавно, значит, недавно. Я работаю здесь двадцать шесть лет!

Свой следующий визит наношу квартирной хозяйка Ольги: метро «Ждановская», шестнадцатиэтажная башня на противоположной стороне улицы, десятый этаж, вторая дверь налево. Звоню. Меня долго рассматривают в «глазок». Следует традиционный вопрос — «Кто?» Называюсь. Дверь открывается ровно настолько, насколько позволяет цепочка. Просят показать документ. Показываю. Дверь отворяется. На пороге — высокая худая старуха. Седые волосы зачесаны назад и увязаны в пучок, взгляд недобрый, под глазами — мрачные тени. Мне не по себе от одного ее вида, но я стараюсь держать себя в рамках бодрой любезности, ибо впереди — разговор.

— Вы ко мне? — неприятным, визгливым голосом вопрошает сия мегера.

Объясняю, что пришел потолковать с ней о ее квартирантке. Лицо старухи оживляет злорадная усмешка: она словно еще много веков назад предвидела этот визит. Церберша делает шаг в сторону. Это предложение войти.

Беседуем мы на кухне, поражающей своей прямо-таки безжизненной чистотой.

— При всем желании ничего хорошего сказать о ней не могу, — с плохо скрываемой радостью сообщает хозяйка. — Приходит поздно, за полночь. Случается, по нескольку дней дома не появляется. Современная девушка!

— Что это вы так, а? — интересуюсь я. Вопрос излишний, ибо и без того все ясно.

— В ее годах  м н о й  милиция не интересовалась, — многозначительно отвечает старуха.

Смею думать, что в  е е  годах еще не было милиции. Спрашиваю о знакомствах Ольги, бывает ли у нее кто-нибудь?

— Как же… Так я и позволила!

— И не звонят?

— Ну, почему же? Этого я не запрещаю. И знаете кто? Мужские голоса. Только мужские голоса!

У меня большие сомнения по поводу того, известно ли этой особе, что человечество делится на мужчин и женщин, но это обстоятельство отношений к дорожно-транспортному происшествию, по поводу которого я здесь, отношения не имеет.

— Ольга не говорила вам, куда поехала?

Какой-то разговор по этому поводу был, но его содержание старуха запомнила хуже, чем «мужские голоса».

— Куда же?.. Постойте, постойте… Кажется, в Брянск, к матери.

— Куда? — с плохо отрываемым волнением переспрашиваю я.