Кирилл видел, как Мишка, стоя к нему спиной, открыл дверцу шкафа, взял с полки русалку и застыл. А потом засмеялся негромким смехом, пронзительным, как писк комара, и от его смеха Кириллу стало совсем не по себе.

— Вот, значит, что такое… — не переставая смеяться, сказал Левушин.

А затем повернулся к Кириллу.

Лицо у Мишки было такое, что Сковородов быстро пополз вдоль стены, ощущая, что ноги у него дрожат и встать он не сможет. Левушин, посмеиваясь, пошел за ним, размахивая русалкой.

— Обмануть меня хотел… — прошептал он, остановившись над Кириллом, забившимся в угол. — Подсунул мне куклу. Думал, я все мозги пропил? Где русалка?

— У тебя она, дурак! — крикнул Кирилл, не понимая, что происходит. — В руке ты ее держишь.

— В руке-е? Это, что ли?

Мишка взмахнул фигуркой, и в глазах его заплескалось безумие.

— Разве я что-то держу? Нет, ничего у меня нету. Нету, нету… Была, да пропала. А ты меня обмануть хотел, дурачок. Нет, не обманешь.

Он повернулся и взял со стола тупой кухонный нож, которым они резали хлеб. К лезвию присохли крошки, и Кирилл застрял на них взглядом, не в силах отвести его. Дикая мысль о том, что нужно попросить Левушина стряхнуть крошки, пришла ему в голову, а в следующую секунду Мишка отбросил русалку в сторону и резанул Кирилла ножом по лицу.

— Тело его только на следующий день нашли, — закончила Наталья Котик. — Милиция приезжала, много людей было. Шутка ли — его всего изрезали! Потом кто-то сказал, что он до утра не умирал, а Мишка над ним все глумился. Окна закрыл ставнями, дверь запер и творил расправу. Страдалец тот, Сковородов, может, и кричал, да только дом стоит на отшибе, и Левушин ему, видно, рот затыкал. Соседка потом сказала, что крови было — по всем комнатам. Не смогли отмыть, и покупателя на дом не нашлось. Так и стоял он, пока весь не обветшал и не развалился.

Она отпила воды, провела рукой по лицу.

— Если б я все это знала, когда Мишка утром ко мне пришел, не остаться бы мне живой.

— К вам?!

— Ко мне, Макар, ко мне. Я на огороде работала, а Колька мой был дома. Ты думаешь, шрам-то мой откуда? От него, Левушина, ирода.

Утром, увидев покачивающуюся тощую фигуру, Наталья не удивилась — Мишка часто побирался по соседям. Она хотела сказать, что и рубля алкоголику не даст, но Левушин опередил ее.

— Расскажи мне, Натальюшка, про русалку, которую я тебе подарил, — ласковым голосом попросил он, и Наталья отчего-то не осмелилась его прогнать. — Кому ты ее отдала? Или себе оставила?

Наталья честно сказала, что русалки у нее нет, но Левушин ей не поверил.

— Отдай! — слезно попросил Мишка, дергаными движениями вытирая руки о рубашку, всю в каких-то темных пятнах. — Что тебе, жалко? Я же вижу, ты получила все, что хотела.

Сама не зная, зачем, Наталья спросила, откуда у Левушина взялась фигурка, и Мишка рассказал ей все, что знал.