— Я слышу его, — прошептал Марк.

— Ты не можешь его слышать, — возразила, улыбаясь.

— Но я слышу!

Он поднялся, взял мое лицо в ладони и накрыл губы страстным глубоким поцелуем. Сотни бабочек щекотали меня изнутри, заставляя сердце порхать вместе с ними. Поцелуй сводил с ума. Колени задрожали. Едва удержалась на ватных ногах.

Губы высвободились из сладостного плена. Марк целовал скулы, влажные от слез, ласкал шею и, казалось, не мог остановиться.

Коснулся моего лба своим и посмотрел таким жадным, пронизывающим взглядом, что стало нечем дышать.

Время остановилось. Только темные родные глаза. Только горячее опьяняющее дыхание.

Внезапно на лице Марка вспыхнуло яростное негодование. Злость овладела им неожиданно и всецело.

— Значит, Дамир знает, что ребенок мой?! — медленно сказал, не глядя на меня, точно говорил это самому себе.

Он принялся расхаживать по уборной из угла в угол.

— Конечно, да. Он был в бешенстве, — тихо ответила, обнимая себя руками. — Изводил угрозами, запугивал, — страх вновь подступил к горлу. —  Он хочет забрать его. Сказал, что всех нас заставит страдать.

— Я убью его! — резко выпалил, в ярости толкнув дверцу кабины.

Поймала ее налету, бросилась к Марку и взяла его руки в свои.

— Тише, пожалуйста… Тише… — испуганно просила.

Он посмотрел решительным, непробиваемым взглядом. Его тело было настолько напряжено, что казалось каменным. Марк замер на месте и сурово произнес:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты не вернешься к нему!

— Марк! — шептала, прильнув к сильной груди. — Мне придется…

— Я сказал! Не вернешься! — рычал он в гневе. — Я вас никуда не отпущу.

Он крепко прижал меня к себе.