— Просто знала. Тебя не удовлетворит такой ответ?

— Нет.

— Тогда стреляй, — я сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что готова принять любое решение Тимура и выбор за ним. На его лице отчетливо читалось колебание и тысячи вопросов, которые он хотел бы мне задать. Жаль, что на большую их часть я так и не смогу дать вразумительный ответ.

— Не буду, — внезапно голос Тимура стал обиженным, — в дур не стреляют. Их лечат.

— А вот это обидно, — произнесла я, поднимаясь с табурета. Напряжение спало, как только Тимур положил пистолет обратно на стол.

— Кстати, он был не заряжен, — соврал он.

— Я знаю. Но вдруг ты успел за это время найти пули, — я решила поддержать его ложь. — Спасибо за завтрак, он же обед. Было очень вкусно. Одежда, скорее всего уже высохла, и нам пора отсюда выбираться.

— Выбираться? — Тимур выглядел обеспокоенным, — куда? Зачем?

— Ты же не собираешься прятаться здесь вечно? Да и у меня отпуск не резиновый. Пора что-то предпринять.

— Мы здесь в безопасности, — возразил брат.

— Рано или поздно нас здесь найдут, — странно было слышать от самой себя нечто подобное. Никогда ранее я не брала ответственность ни за себя, ни за кого-то другого. Было незачем это делать. Могла ли опасность для жизни пробудить в организме скрытые до поры резервы? А может быть, это банальный страх смерти?

— Кто-нибудь вспомнит об этой хижине. Лишь вопрос времени, когда именно. Мы рискуем, оставаясь здесь.

— Только не думай, что можешь мной командовать! — взвился Тимур. Да уж, юношеская непримиримость бьет в нем ключом. Но с каких это пор я думаю о брате с позиции взрослого, умудренного оптом человека? Между нами восемь лет разницы, и до сих пор я не принимала никаких важных решений в своей жизни… ну хорошо, положим, не принимала до недавнего времени.

— И не думала, — возразила я. — Если хочешь чтобы тебя пристрелили или посадили — пожалуйста. Оставайся здесь и жди. Мне же пора выбираться отсюда. У меня слишком много своих проблем, чтобы взваливать на себя чужие.

К счастью, я ничего не добавила про дополнительный балласт и тому подобные, обидные для самоуважения семнадцатилетнего парня слова. Но мне очень хотелось это сделать.

— Отлично! Я тебя здесь не держу. Вали отсюда и оставь меня в покое! — видимо, для Тимура хватило и того, что я ему уже сказала. Какие мы обидчивые. Непозволительная роскошь для беглеца.

— Прекрасно! — я по-детски надула губы, понимая, что весь наш спор отдает ребячеством. Если бы мы были моложе лет на десять, обязательно бы подрались. А так просто дуемся друг на друга и ведем себя по идиотски. Типичное поведение близких родственников, не желающих друг друга слушать и услышать. Но мы не были близки. И вряд ли когда-нибудь будем.

Со злостью я выбежала на улицу, и сдернула с веревки постиранные утром вещи. Ничего, досохнут на мне. Переоделась, одним своим разозленным видом заставив Тимура иронично хмыкнуть, выскочить на улицу, и прихватить с собой пистолет. Переодевшись, решилась посмотреть на себя в зеркало. Ничего… Ничего страшного. Волосы можно подровнять, рыжий цвет со временем станет не таким ярким. И вообще! Зачем взваливать на себя чужие заботы? Мы друг другу никто! Может быть, оставить все как есть?

Когда я вышла из хижины, Тимур сидел на пеньке и снова жевал травинку. Подавив желание вырвать ее у него изо рта, я забросила на плечо мой рюкзак.

— Ну что же, думаю, пора прощаться. Рада была познакомиться с тобой. Может быть, еще увидимся.