У парня отвисла челюсть:

— Надеюсь, хоть не угрозы!

— Нет. Просто… очень странная записка. Так ты точно не видел, чтобы кто-нибудь крутился с таким вот конвертом или вел себя подозрительно возле моего стола?

— Конечно же, нет. — Он не сводил глаз с конверта. — А можно мне…

— Спасибо, но… думаю, не стоит. — Но, заметив его обиженное выражение лица, добавила: — Оно сугубо личное.

— Личное? — Он неожиданно покраснел. — Ну хорошо, тогда не надо. Если бы я знал, что оно личное… — Его лицо искривилось в гримасе, и он покачал головой: — Прошу прощения.

— Да нет, ничего страшного, Дон. Нет, в самом деле.

— А… можно мне отпроситься? Я, правда, еще не все собрал, но… Я неважно себя чувствую. Живот. — И он прижал к нему руку.

— Конечно, конечно. Можешь идти.

— О, большое спасибо. — Обогнув контрольный стол, Дон засеменил в кабинет, откуда через минуту появился с кейсом в руке, криво улыбнулся и, взмахнув на прощание рукой, торопливо направился к выходу.

— Надеюсь, ничего серьезного, — кинула вдогонку Джейн.

Но его уже и след простыл.

«Не я ли была причиной этого внезапного недомогания?» — подумала она про себя.

Не похоже. В конце концов она была его начальницей, да еще женщиной, а теперь и вовсе обвиняла (хотя это совсем не так) в подбрасывании анонимного письма. Более чем достаточно, чтобы вызвать у субъекта с таким темпераментом, как Дон, медвежью болезнь. По-видимому, то, что она назвала письмо «личным», стало последней каплей.

«Не стоило ему этого говорить, — пожалела она. — Да и письмо в обычном понимании личным не назовешь. Доходами моими не интересуются, непристойных предложений не делают. Нет, не личное, просто какое-то ненормальное».

Джейн взглянула на часы. Пять минут девятого.

— Мы закрываемся, — громко объявила она, — граждане, пора по домам.

Выпустив последнего читателя, Джейн заперла входную дверь и вернулась к контрольному столу. Она понимала, что сейчас придется подниматься наверх, чтобы проверить, не осталось ли кого-нибудь у стеллажей, и погасить там свет. Но особого желания не было. Ни ей, ни Дону обязанность эта не доставляла большой радости. Слишком жутковато там одному.

Слишком тихо, слишком много теней, слишком много потаенных уголков.

Одним словом, самая настоящая комната привидений.