Соблюдая правила хорошего тона, хозяин дома вначале поинтересовался здоровьем Камо и его родных, затем стал говорить об общих знакомых и только после этого поинтересовался причиной приведшей к нему дорогого гостя.
Камо сначала сконфуженно помолчал, но вместе с тем, не утрачивая чувства собственного достоинства, сообщил, что бежал из России, и теперь вынужден искать для себя временное пристанище, чтобы переждать лихое военное время. Зная, что у пана Юзефа есть хорошие связи в Германии, он надеялся на его помощь в легализации. Сейчас так трудно получить хорошие документы.
Слушая слова просителя, Пилсудский внутренне ликовал. Помимо воли хозяина грудь выпятилась вперед, голова гордо приподнялась вверх, и польский вождь, принял позу патрона, который общается с человеком ниже его по положению. К Пилсудскому уже ранее являлись беглецы из России, для которых режим Корнилова был смертельной угрозой, поскольку все их прежние и нынешние деяния попадали под смертельную статью. Все они боялись напрямую связаться с германскими властями из-за опасения немедленного ареста и скорого суда военного времени. Поэтому пан Юзеф с его связями с германской полицией и разведкой, был очень и очень полезен этим русским неудачникам.
Наслаждаясь чувством хозяина положения, Пилсудский посетовал, что немцы стали очень привередливы и, помня прежние берлинские похождения Камо до войны, он ничего не может твёрдо гарантировать, но обязательно постарается помочь просителю. Пусть пан зайдет к нему через три дня, может быть, к этому сроку у Юзефа будут для него хорошие вести.
Собеседники поговорили ещё некоторое время, и гость решил откланяться. Находясь в прихожей, Камо взял ранее оставленную им коробку и, сняв обертку, извлек на свет конфетную коробку известной варшавской кондитерской фабрики, перевязанную цветной лентой.
— Прямо с Маршалковской! — с гордостью заявил Камо, торжественно протягивая свой подарок в руки Пилсудскому.
Что-то дрогнуло в лице старого боевика, и он с радостью принял из рук кавказца весточку из родной Варшавы. Охранники также с восторгом разглядывали столь необычный подарок, с почтением толпясь за спиной своего вождя.
— Рад буду снова видеть Вас через три дня, пан Камо, — с теплотой в голосе произнёс Пилсудский, — возможно, я смогу убедить полицию в Вашей нейтральности.
Гость с радостью склонил свою седовласую голову в знак признательности хозяину за его скорые хлопоты и поспешил удалиться в сопровождении младшего охранника.
Камо успел пройти чуть больше квартала от ворот особняка Ковальского, когда громкий взрыв и звон битого стекла с шумом потряс воздух мирного Бреслау. Адская машина, умело заложенная Камо в конфетную коробку, была приведена в действие в тот момент, когда Пилсудский снял верхнюю крышку, желая попробовать «настоящих варшавских конфет».
В результате взрыва польский вождь погиб на месте от множества ранений, несовместимых с жизнью. Также вместе с ним погибли два охранника, стоявшие на момент взрыва рядом с Пилсудским.
Сам виновник этой трагедии сумел благополучно скрыться с места взрыва, сев на велосипед, заботливо оставленный у привратника одного из доходных домов. Прошло всего тридцать восемь минут с момента взрыва, а Камо, сняв седовласый парик и поменяв дешёвый костюм эмигранта, на одеяние преуспевающего коммерсанта, уже садился в берлинский экспресс, на который он заранее купил билет.
Через сутки знаменитый налётчик спокойно пересел на поезд идущий в Росток, чтобы вновь поменять обличие на старой явочной эсдековской квартире и с новыми документами выехать на пароме, курсирующем по маршруту Росток — Копенгаген.
Из обращения Черчилля к гражданам Соединённого Королевства от 4 июля 1918 года.
Сограждане! Подлый враг нашего народа в лице германского кайзера Вильгельма вновь показал свой ужасный лик, преступив черту дозволенности, которой ранее придерживались все цивилизованные нации, ведя войны между собой.
Последний налёт германских дирижаблей на Лондон, со всей очевидностью показал, что кайзер взял курс на целенаправленное уничтожение мирного населения нашей столицы и разрушение города. Всё это является недопустимым деянием не только с позиции христианской морали, но также неприемлемым поступком с точки зрения простого человеческого понимания.
Кровь наших соотечественников, пролитая подлым врагом в эти скорбные для всех нас дни, взывает продолжить борьбу против него до победного конца, не считаясь ни с какими жертвами. Мы будем сражаться в этой схватке до последней капли британской крови и до последнего дюйма нашей территории.
Боже, храни страну и короля!
Из сообщения русского военного атташе в Лондоне полковника Калери в Ставку Верховного командующего генерала Корнилова от 6 июля 1918 года.