Я кивнул.

— Прокачу тебя за то, что ты не ругачий. Понимаешь, поезд качнуло на стрелке, — добавила она извиняющимся тоном и продолжила: — Мне сегодня ушку облётывать после ремонта. Вот и сядешь в переднюю кабину для центровки. Только, чур не визжать.

— Рта не раскрою, — кивнул я солидно. И удивился нежданному намерению этой строгой во всех отношениях девушки грубо нарушить правила, и без того нарушаемые тем, что руководство аэроклуба выпускает её — малолетку — в самостоятельные полёты. Неужели простой комплимент растопил чувствительное девичье сердечко?

Техники выкатывали из просторного сарая деревянно-тряпочный биплан с торчащей вперёд противокапотажной лыжей. Машина эта устарела несколько лет тому назад, когда на смену ей пришли знаменитые У-2. Но кое-где ещё сохранились и эти старички — летают, благодаря заботливым рукам техников, и вёдрами пожирают масло.

Спустя несколько минут я устроен и пристёгнут в передней кабине. Голова моя помещена в кожаный шлем, из которого назад тянется резиновый шланг. Упругий поток воздуха, отбрасываемый винтом, пытается забраться мне в рот и надуть щёки, как только голова выставляется из пределов «тени» прозрачного щитка — не могу припомнить, сколько лет не сидел я в открытой кабине летательного аппарата.

Рулёжка завершена, прошёл обмен жестами с руководителем полётами, отчетливо виден разрешающий взмах флажка, и машина разгоняется, вращая не только винтом, но и всеми девятью расположенными по кругу цилиндрами. Шурочка аккуратно взлетает и выполняет около лётного поля «коробочку» — четыре прямых отрезка, соединённых плавными виражами. Она, если серьёзно, лучший лётчик из всех, кто есть здесь и сейчас, просто очень скромная и аккуратная, к тому же не выпендривается лишний раз, вот и считается просто нормальным ответственным курсантом — ей доверяют, словно инструктору. Но по малолетству никакого документа выдать не могут — как бы не замечают её молодости и даже иногда нарочно отворачиваются — кадров реально не хватает, что при техобслуживании самолётов, что при «вывозе» новичков.

В памяти меня прошлого… э-э… будущего… тьфу, запутался. Короче, сам я не летал годиков пятнадцать, но перед этим лет шестьдесят с гаком уверенно поднимал в воздух поршневые машины самых разных типов. Последнее время, созданные собственными руками. Это уже когда совсем старым стал — тогда и перестал резвиться в эфире. Простите за патетику. Другим любителям-самодельщикам помогал. Больше расчётами или советом, чем руками или примером.

Но сейчас, располагая сильным юным телом, невольно «придерживал» и ручку, и педали, изо всех сил стараясь делать это настолько легко, чтобы пилотесса не заметила моего «участия». Дудки! Шурочка — исключительно чуткое существо. И ещё она совсем не ругачая. Нет, спуску не даст, но сделает внушение без скандала. То есть — сразу в тыкву.

— Курсант, возьмите управление, — это прозвучало прямо в мой коротко стриженый затылок.

Вообще-то у меня пока коротковаты конечности. Не фатально, но изрядно неудобно. Особенно с педалями. Тем не менее, я вцепляюсь в ручку и начинаю «пробовать» машину на вкус — на У-1 я ни разу не летал. Пока вырос, они уже полностью выработали свои возможности и были сданы на утиль. Поэтому подробного знакомства с новой для меня техникой никак не избежать — скольжения, крены, лёгкие плоские повороты — надо прочувствовать планер.

Маневрируя, слышу, что Шурочка тоже легонько «сопровождает» органы управления, но не вмешивается, поскольку ничего опасного я не предпринимаю. Наконец — всё в порядке. Слился я разумом и телом с этой этажеркой. Совершил «коробочку» у аэродрома, закладывая аккуратные виражи, вышел в створ полосы и мягонько, точно по наставлению, приземлился.

Никто мне после этого ничего не сказал. Да и не видно было со стороны, что это я пилотировал, а не Шурочка. Даже «покатавшая» меня лётчица вела себя так, как будто пацаны, умеющие пилотировать, каждый день десятками являются на это лётное поле и, выстроившись в очередь, ждут, когда кто-нибудь наступит им на лапоть, а потом даст полетать, чтобы загладить вину. Однако совсем без последствий произошедшее не осталось.

Начальник аэроклуба застал меня за подачей ключей механику, перебирающему снятый с «аппарата» движок.

— Окончишь школу, получишь аттестат — тогда и приходи к нам, — сказал он дружелюбно. — Где летать-то выучился?

— Само получилось, — потупил я смущённый взор. — Почувствовал машину.

Наш разговор прервал недовольный жест механика, протянувшего руку, в которую я и вложил отвёртку.