Глава 9

София Уэнтворт стояла за кулисами общественного центра города Бата и дышала в бумажный пакет. Оглядев свой наряд, стилизованный под эпоху регентства[6], она поморщилась: талия под грудью, коричневые и голубые ленты делают фигуру похожей на увядающий цветок, из головы торчит страусиное перо чуть не до потолка… В этом костюме София сама себе напомнила злобного павлина – взъерошенную птицу, которая прячется в парке за кустами и нападает оттуда на туристов, безмятежно завтракающих на травке (таких животных обыкновенно отлавливают и усыпляют).

София снова поднесла к лицу бумажный пакет – на этот раз, чтобы вдохнуть. Помощник режиссера вбежал за кулисы и открыл дверь на сцену.

– Миз[7] Уэнтворт, вы готовы? Репетиция начинается! – выкрикнул он с нотками паники в голосе.

София отошла за драпировку. Конечно, кинозвезде не пристало прятаться за какими-то тряпками, но в данный момент эта тактика казалась наилучшей. Помощник режиссера перестал смотреть и вернулся в зал.

София опять всосала воздух из пакета и выдохнула его обратно, мысленно ругая врача, который сказал ей успокоительным тоном: «Как только почувствуете признаки панической атаки, воспользуйтесь этим приемом. Должно помочь». Сейчас, к сожалению, не помогало. От глотка абсента с какими-нибудь транквилизаторами толку было бы больше.

Достав из кармана исторического костюма телефон, София набрала номер Макса Милсона и, как только он взял трубку, заявила:

– Макс, боюсь, я не могу сниматься в этом фильме.

– Почему? Что случилось? – спросил агент.

– Мне нехорошо. Я беременна, – сказала София и тут же представила себе, как, наверное, вытянулась физиономия Макса.

– Поздравляю, – пробормотал он. – Когда ожидается радостное событие?

Об этом София не подумала.

– Где-то седьмого мая, – ответила она неуверенно.

– Но это же… через одиннадцать месяцев.

Черт! У нее всегда было плохо с устным счетом.

– София, что происходит? – спросил Макс усталым отеческим тоном, который выработался у него за двенадцать лет их совместной работы.

Она поглядела на свой костюм.

– Мое платье. Оно ужасное.

– Чем именно оно тебе так не нравится?

– Оно не льстит моей фигуре.