Глава 1

И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.

Откровение Иоанна Богослова 6:12

Глава 1.

01.04.2022 09.00

Следственный изолятор временного содержания (СИЗО) по Западному округу

- Слышь, Костян. Да ладно тебе, все равно скучно, что хоть вешайся.

- Ну чё тебе? - один из двух охранников в коридоре раздраженно посмотрел на своего излишне разговорчивого товарища. В отличие от самого «Костяна» недавно переведшийся новенький будто поставил себе цель, испортить как можно больше нервов «старичку».

Однако Андрею было все равно на раздраженный вид своего собеседника.

– Я тут услышал, что прямо здесь сидит тот самый Рудин. Это в натуре?!

– Ну, в натуре, а какое нахрен тебе-то дело, здесь он или не здесь? – Константин громко шмыгнул носом и мысленно проклял простуду. Это же надо было заболеть прямо перед летом!

– Так интересно же, – бесхитростно развел руками новичок. – Я помню, пару месяцев назад чуть ли не из каждого телека о нем кричали. Захерачить дочь судьи, а потом ещё и её хахаля, это тебе не высморкаться.

– Ну захерачил и захерачил, – вздохнул первый охранник. – Его вообще сегодня на этап повезут. Но все же, я считаю, что Черный дельфин - это как-то слишком жестко. Ну убил он эту шкуру, так что, сразу пожизненное? – последнее Константин добавил мрачным тоном, но тут же сам и понял, какую ошибку допустил, когда увидел вспыхнувшие неподдельным интересом глаза собеседника.

- А...

– Да иди ты нахрен! Если Бочаров услышит, что мы тут лясы точим, знаешь что будет?! Так нас обоих вздрючит, что сам жить не захочешь.

Тем временем в соседней камере тот, о ком и велся все это время разговор, раздраженно хлопнул руками по лицу.

Владислав Рудин с мрачным принятием оглядел свою одиночную камеру и мысленно прикинул, что уже очень скоро ему придется её покинуть.

Судебный процесс прошел как и ожидалось: судья Максим Алексеевич Гробов, сделал все от себя зависящее, чтобы упрятать убийцу своей дочурки в столь гнилую и глубокую дыру, чтобы он в полной мере пожалел, что не сдох. И хоть Гробов не мог сам вести судебный процесс, это ему ничуть не помешало.

Влад саркастично поморщился и покачал головой. Он даже боялся представить, кому именно Максиму Алексеевичу пришлось проставляться, чтобы винтики карающей системы упорно не обращали внимания ни на смягчающие обстоятельства, в виде его нахождения в состоянии аффекта, или то, что он сам вызвал полицию и во всем чистосердечно признался.