Удар, и он умер.

   И оказался... где?

   - Ну как, Емельян, пришёл в себя? - спросила девушка-ангел, разглядывая его с каким-то новым интересом. - Болтают, для хайлэвелов "приход" задерживается. Мы-то всё вспоминаем почти сразу.

   - А ещё говорят, если убит антагонистической магией, тоже потом крепко вставляет, - сказала чертовка. - На хайлэвела ты, без обид, нифига не похож. Значит, помрэ от священной магии?

   Слово как-то странно отозвалось под сводами черепа. Тогда он принял непонятные эффекты за использование некоего причудливого оружия. Но если это была... магия?..

   С концепцией магии как чего-то большего, чем деревенское знахарство из нашептываний над травяными отварами, Емельян был знаком. Внуки-правнуки просветили замшелого старикана. Игры - о!.. фильмы - у!.. книги - фе, да кто в наше время вообще читает книжки, деда, ты чего?!.

   Магия, значит? Грязный лёд, серый туман... встающие мертвецы... ох, едва ли то, от чего он "помрэ", подходит под предложенное чертовкой определение.

   - Не священная... - пробормотал Емельян, вставая на ноги. - Наоборот.

   - Надо же, - удивился кто-то. - Какие разные бывают штрафы...

   - Да гонит он, - пренебрежительно сказал красный чёрт. - Я вот никогда не слышал...

   - Мало ли чего ты не слышал, - оборвала чертовка. - Это не значит, что явления не существует. А штрафы за смерть действительно могут быть очень разные.

   - Кхгм, народ, - сказал маленький. - Отставить базар.

   Емельян перевёл на него блуждающий взгляд и вдруг прозрел. Не арфа, а лук в чехле. Крылья, свитер, ушанка? - плащ, кольчуга из светлого металла, шлем, и не унты, а вовсе даже сами босые ноги странного карлика - не ребёнка!.. - были покрыты густой вьющейся шерстью.

   - Итак, документы ваши, пожалуйста.

   - Сначала ваши, - угрюмо сказал Емельян. Группа переглянулась, похоже, у них нечасто требовали документы.

   - Слышь, нубский мумий, ты не вкуриваешь... - начал красный, но на сей раз его перебила ангел:

   - Задрал, Корка, захлопнись уже. Не видишь, человек не в себе. Никак не может очухаться после респауна, куда уж ему "вкуривать".

   - И попросить наши документы у него есть право, - шерстоногий махнул рукой, в которой материализовалась... игральная карта. - Бульба Торкинс, полудесятник, страший опергруппы.

   Небрежный бросок, и карта порхнула в воздухе словно бабочка, остановилась перед Емельяном, тот осторожно взял. На бумажном прямоугольнике был изображён сам коротыш, под его шерстяными ногами было написано то, что он только что озвучил. Масть карты была двойной - стилизованный значок натянутого лука и стрелы, и пятиконечная звезда. Едва Емельян задумался, куда бы в своих лохмотьях спрятать эту "визитку", как карта вдруг рассыпалась искрами и исчезла. Хорошо, что лицо-череп не очень-то предназначено для выражения эмоций. Хорошо, что эти самые эмоции у него не слишком интенсивны.

   - А меня зовут Емельян, и я - не хайлэвел. Я мумий и нуб, как товарищ, - кивок в сторону хама, - уже заметил с присущей ему умом и проницательностью.