Подняв вазу с цветами, она швырнула ее в сторону Перони и Косты; ударившись о стену, ваза с шумом разбилась, расплескивая воду; во все стороны полетели лепестки цветов и осколки керамики.

К тому времени, когда они вышли наружу, стало уже темно. Фальконе с потерянным видом прижимал к груди свою кожаную папку. Коста задумчиво брел рядом.

– А знаете... – подал голос Перони. – Давайте выпьем. И что-нибудь поедим. Тут неподалеку есть одно местечко...

– Там хорошее вино? – спросил Фальконе. – Я не стану пить всякое старое дерьмо.

– Я тоже, – проворчал Коста. – К тому же одним салатом я не обойдусь.

– Ну, ребята! – вздохнул Перони. – Слушайтесь вашего старого дядюшку Джанни – и все будет тип-топ.

Через десять минут они уже сидели в крошечном баре за Колизеем. Фальконе заказал себе бокал дорогого брунелло и немного "Прошутто крудо"[33]. Ник Коста решил попробовать тосканское шардонне и «Порчини он кростини»[34]. Джанни Перони уже успел принять порцию пива, закусив ее несколькими прозрачными ломтиками роскошного лардо[35] на куске деревенского хлеба.

– Я могу отдать в ДИА все, что у меня есть, – ни к кому не обращаясь, сказал Фальконе. – Посмотрим, как это отразится на ее карьере.

– Можешь отдать, Лео, – согласился Перони. – Кстати, спасибо, что замолвил за меня словечко.

Инспектор выпрямился в кресле так, будто услышал какое-то оскорбление.

– Я просто исполнил свой долг. Меня спросили, я ответил.

– За что я тебе весьма благодарен, – заказав себе еще пива, сказал Перони. – В свою очередь, разреши поделиться с тобой одной мыслью. Ты и вправду считаешь, что в ДИА будут тебе благодарны, если мы станем поддерживать на плаву это дело? Ведь если они уже все знают, тогда это их проблема. А если не знают, то я не уверен, что очень обрадуются, когда ты это им преподнесешь. Я хочу сказать – она ведь неплохо справляется со своей работой. И никого не убивала. Она вообще ничего не сделала, кроме того, что съездила на мотоцикле и выдала кое-какую информацию – хотя этого мы тоже не одобряем. И наверняка они знают многих из тех, кого там сфотографировали. Возможно, некоторые из них и есть те самые люди. – Он немного помолчал. – Об этом ты подумал?

– Ты когда-нибудь вернешься в "нравы"? – гневно посмотрев на него, спросил Фальконе.

На столе появилась еще одна порция пива. Перони сделал большой глоток.

– Кто знает? Кто в наши дни вообще что-то знает? Ну, как выпивка? Как еда?

Фальконе вдохнул аромат вина.

– "Брунелло" просто великолепно, не считая цены, – хотя не стоит принимать это за критику. Ветчина... неплохая. – Сделав еще глоток, он одобрительно кивнул: – А ведь мы так и не знаем, как зовут эту чертову женщину.

Вздохнув, Джанни Перони уставился на свою кружку с пивом.

– Хорошее белое, – сказал Коста, поднеся бокал к свету. – Только немного тепловатое.

В золотистом свете ламп оно приобрело цвет старой соломы. Сделав большой глоток, он замер, ощущая, как алкоголь ударил в голову.