Стоит перед Николаем. Ни сил, ни нервов ему не хватает.

Он садится.

– Ну, это ты круто, пацан! – говорит он Николаю. – На тебя посмотреть – мудак – мудаком. Я ведь твоей девчонке не поверил – передразнивает Лесю: «Я в садике была… А потом в машине ехала…». А потом вот когда она мне: «А мой папка всех злых дядек поубивал»… Тут поверил! И то что там в Неаполе вполне мог всех… И в Краснодоне? Ты в армии где служил? В десантных или в спецназе? На группу «Альфа» не тянешь по размерам.

– Электриком я служил на подводной лодке. И то полгода. После аварии комиссовали.

– Брешешь! Ты вообще понимаешь, кого ты завалил?

Самого Хромого Луиджи!

– Ты обещал гранату с дочки снять, – напоминает Николай.

– Луиджи… Он, когда только смотрел, люди покрывались смертельным потом. Да я сам рядом с ним… Всё время мороз по коже. Руки дрожали стоять рядом.

– У меня, видишь, не задрожали. Не хер деда по лицу лупить. Ты обещал, слышишь, гранату с дочки снять, – повторяет Николай.

Виталий сходит с крыльца. Зачерпывает из колодца воду. Выливает на себя целое ведро, чтобы прийти в себя. Мокрый, дрожащей рукой, достаёт из кармана мобильный телефон:

– Олег Николаевич! Да, двадцать минут тому назад докладывал. Ты стоишь или сидишь. Сядь! Тут такая хуйня! На голову не натянешь! Что? Громко говорю? А я могу сейчас и орать! Луиджи не услышит. Что? Нет больше Луиджи. Нет! – орёт Виталий, – Да просто! Шлёпнул его этот… «Микола»! И волкодавов его тоже! «Мои ребята порвут всех» – передразнивает Луиджи Виктор. – Лежат зайчики! Луиджи в лоб! Эти в затылочек. Не! Со мной обошлось. Что? Спокойно. «Микола» висит. Что? Нет, живой! Убить? Олег Николаевич! Ты, вообще, понимаешь, в каких я тряпках сейчас?! – его опять начинает бить от пережитого – Я ж пока не потрогал, не поверил. Блядь! Вообще смешно. Ты там целую бригаду готовишь, чтобы Луиджи обезвредить. А тут… Один «подпольщик» с Краснодона. Вторая «бендеровка» с Карпат. Ты эту шпану, вообще, представляешь? Ох, до хуя их тут, бля, набежало, набралось. Куча бабья, мент при смерти. Что? Ты хочешь, чтобы я ещё стрельбой занялся? Давай по мере поступления. Главное у нас, что?! Старик! Вот я этим и займусь! А ты пока что аварию утреннюю на сорок первом километре отменяй. Некому в неё влетать. «Дорогие итальянские товарищи» и так уже в ворота ада стучатся. Телевизионщиков тоже отмени. Что? Старик целенький! Ручки! Головка!

В свете фар собранные для инсценировки аварии автомобили. Трогается с места огромный «Камаз», который должен быть в роли убийцы. Руководит репетицией тот самый человек, который был в форме офицера милиции.

– Да, «Микола», – говорит Виталий, пряча в карман мобильный телефон – это же, сколько ты народа без работы оставил.

Приближается к Лесе. Аккуратно снимает с неё гранату. Отвязывает девочку. Она спит. На руках подносит, показывает Николаю:

– Видишь, как обещал. Не волнуйся. Всё нормально.

Дышит. Просто у детей защитный механизм срабатывает. От страха в сон бросает.

Он уносит Лесю в джип. Джип закрывает. Переходит к взрослым. Отвязывает Галю, не выпуская пистолета из рук.

– Смотри не дури. Шлёпну. И дочка твоя в моей машине лежит. – Одевай милиционера. И сверху одеялом обкрути. Тихонечко. Теперь пошла, взяла свои шмотки. Оделась сама и подругу одень. Я же не Луиджи. Что-нибудь. Штаны, халат…

– Ты отвяжи её, – говорит Галя, – Неудобно одевать.

– He-а. Вы, пацаны, поймите. Я не по этой части. Вами должен был заниматься этот Луиджи грёбанный со своими идиотами. А у меня своё конкретное дело! Честно говорю!