Никакая это не революционная решительность. Просто шакалы почуяли возможность свести счеты под крики о справедливости. И они получат по заслугам.

— Что-то не так? Я чувствую, что ты чувствуешь себя странно. — Заметила Тамилла, скосив на меня взгляд.

— Не обращай внимания. Я просто подумал, что пусть наше дело и правое, но в войне пострадает много людей.

— Это так. Но когда это останавливало властителей? — Умудренным тоном ответила она.

Несколько минут я молчал.

— Обеспечь достойную компенсацию этой семье, хорошо? — Произнес я и вышел из арсенала.

— Понимаете, господин, моя матушка тяжело заболела. Она живет в деревне, и я везу ей лекарство… — Увещевал низенький, смуглый мужчина средних лет, с бегающими глазами.

— Как называется деревня? — Спросил я.

— Эмм… ммм… Дере…вяшка. — Промямлил краснодеревщик.

— Никогда о ней не слышал. А ты, Тил? — Я обратился к своему заму. Тот тут же состряпал максимально жесткое выражение лица.

— Никак нет! — Рявкнул он.

Переигрывает.

— Он-на очень маленькая… — Заикаясь пролепетал тот.

— Ты знаешь, что за ложь лорду можно получить суровое наказание?

— Д-да— Говорят, ты делал мебель для поместья Шорта.

— Да, господин, делал. — Признал он и опустил глаза в землю.

— Хорошо, что не отрицаешь. Знаешь, я не вижу в этом ничего плохого. Ты просто выполнял свою обычную работу. Не воровал. Не предавал. Не доносил. Верно?

— Не доносил, господин. — Закивал он.

— Так скажи, почему ты с женой бежишь из города, бросив мастерскую? Только не надо вранья про матушку.

Некоторое время он молчал, потом поднял взгляд.