— У тебя нет выбора…
И тот факт, что он был спокоен в момент, когда жизнь её шла под откос, выводил Мел из себя. Ей хотелось визжать, топать ногами, но она знала, что это всё бессмысленно. Как бы она сейчас не сопротивлялась, итог не изменится: нужно начинать упаковывать вещи. Мелинда догадывалась, что её скрывают с самого детства, которого, если признаться, она совсем не помнила, одни пробелы.
— Когда ты мне всё расскажешь? — выдавила она и, потупив взгляд, принялась рассматривать подранные в разных местах джинсы.
Мужчина лишь улыбнулся, вглядываясь в её профиль, и, так и не ответив, взял в руки фото, лежавшие на траве. Брови его тут же нахмурились. Внимательно изучив снимки, через мгновение ухмыльнулся:
— Вижу, ты занялась фотографией… — он отложил их в сторону и добавил: — У тебя талант настоящего фотокорреспондента!
Мел быстро подняла оставленную в покое стопку и запихнула в карман. Решившись, взглянула в его глаза, но осуждения, как она ожидала, не увидела. И тут уже она не смогла сдержать насмешки.
— Ну должен же был хоть кто-то, справедливости ради, на место его поставить!? — эмоционально всплеснула руками. — Столько несправедливых приводов ни в чём не повинных детишек в участок, и всё такое. Он это заслужил, за что и поплатился. И, наконец-таки, как нас здесь учат, — она пальцем указала в сторону приюта, — прелюбодеяние — это грех!
После этих слов Мелинда, довольная собой, шлёпнула по своему карману, где её грели отработанные наличные.
— У тебя довольно своеобразные понятия о справедливости!
— Когда мне быть готовой к отъезду?
— Послезавтра, — затем он пристально посмотрел на неё. — И чтобы без глупостей.
Солнце совсем скрылось за горизонтом, и небо озарилось лиловым, с ярко-красными всполохами, светом. Мелинда встала, отряхнулась, подобрала пачку и окурок, который собиралась выкинуть. И вот, развернувшись к нему, чтобы попрощаться, она в очередной раз поняла, что не знает его имени. Мужчина поднялся вместе с ней. Он был настолько высок, что девушке пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Значит, послезавтра, — повторила она вслух, на что тот лишь кивнул в ответ.
Мелинда вытащила пачку с оставшимися сигаретами и предложила ему, чтобы вновь потешиться над его строгой отеческой реакцией:
— Сигаретку? — едва сдерживая смешок, спросила она и поняла, что ничего не изменилось — он всё так же, угрюмо качая головой в знак отказа, указал в сторону приюта, намекая, что аудиенция окончена и ей пора идти.
Ночью, когда лежала без сна, перед внутренним взором Мелинды стали проплывать кадры историй, накопившихся за те десять лет, прожитые в стенах приюта. «
Отчетливо вырисовывалась картина: она заходит в учебный класс и, не без удовольствия, наблюдает у всех присутствующих явный шок, удивление и что-то ещё, сродни непониманию и осуждению. В тот день она впервые выкрасила волосы в этот яркий, ненормальный цвет. Не то, чтобы ей самой он нравился, всё дело было в бунтарстве и стремлении выделиться среди этой серой однородной массы.
А вот — она первый раз уснула на послеобеденном молебне, выронив при этом толстенный том с молитвами, звук от падения которого разнёсся во все стороны, эхом отражаясь от старинных стен часовни. За это девушке здорово досталось, хотя из кабинета наставницы она выплыла с улыбкой победительницы на лице.
Мелинда тихо перевернулась на другой бок, думая о мирно посапывающей на соседней кровати Люси, единственной подруге, которая никогда ничего не спрашивала и не выведывала ни о её прошлом, ни о её загадочной истории появления здесь, а самое главное, всегда принимающей Мел такой, какая она есть. Девушке не хотелось сейчас думать о том, что она больше никогда сюда не вернётся. Губы Мелинды медленно расплылись в улыбке, когда она поймала себя на мысли, что, возможно, после этих перемен она чаще станет видеть этого светловолосого красавчика в чёрном костюме, слышать его спокойный, размеренный голос, вдыхать неповторимый, свежий, еле уловимый аромат чего-то явно дорогого, что исходит от него. А может, наконец, она действительно станет кому-то по- настоящему нужной и не разделит судьбу сокурсниц, большинство из которых может даже не рассчитывать на блестящее будущее по окончании учёбы. С этими приятными мыслями Мел, незаметно для себя, перенеслась в царство Морфея, убаюканная дружным хором цикад за большим витражным окном.
…Опять эти глаза изучают её уже не в первый раз. Это были глаза, в точности как у неё самой, только на маленьком лице, таком же, как у Мел много лет назад. Маленькая её копия. Оглядевшись, Мелинда поняла, что стоит среди снега, он везде: лежит у её босых ног, кружится в воздухе, тает на ресницах. Девочка, стоящая перед ней, встряхнула головой, и тысячи белых кристалликов посыпались с её темных длинных волос вниз. Когда-то и у Мелинды были такие, тёмно-каштановые, блестящие… Маленькая копия улыбнулась, будто прочитав её мысли. Она была довольно небольшого роста, едва доходя Мел до груди, в белом платье чуть ниже колена, ноги также были босые, а в руке она держала какой-то предмет на цепочке. Вновь посмотрев на лицо девочки, Мелинда поняла, что, хоть та и являлась её вылитой копией, сама Мел никогда не была такой красивой, и, если бы не тёмные волосы, девушка могла бы подумать, что это ангел к ней сошёл.