Забежав на кафедру и сделав положенные реверансы научному руководителю, Костя направился на работу. Егорыч говорил, что привезут пластиковые трубы, и их нужно будет выгрузить.

Ну, пластиковые трубы – это не чугунные ванны. Даже Егорыч со своим вечным перегаром лихо таскал связки полипропиленовых цилиндров. Управились часа за полтора, водитель-экспедитор отсчитал положенную наличность, и Костя с Егорычем уселись передохнуть.

Егорыч закурил и сказал:

– А от меня жена уходит. Курва, – и выпустил клуб дыма.

Костя сначала хотел его пожалеть. А потом вспомнил вечный перегар, мутноватые глаза и абсолютную безынициативность своего старшего напарника, и вдруг сказал:

– Если б я был твоей женой, я б тоже от тебя свалил нафиг.

– Э-э-э, ты чего это? – удивился Егорыч.

– Ну а чего ты ожидал? Я вот сначала пожалеть тебя хотел, а потом подумал – а с хрена ли? Ты мужик умный, вон, инженером при Союзе был, да? Значит – врубишься.

– Во что это я врубиться должен? Что ты малолетний говнюк и человека в беде не поддержишь? – не на шутку разошелся Егорыч.

– Ну, предположим, что я говнюк. Но ты-то! Ты ж в Армению ездил последствия землетрясения ликвидировать, тебе документы на «Героя Труда» подавали, у тебя руки золотые! А ты вон как засрался – сидишь с каким-то малолетним недоучкой на то ли базе, то ли автостоянке, таскаешь трубы… Тьфу, Егорыч, смотреть противно! Бухаешь изо дня в день, куришь какую-то гадость… Ты ж мне про жену столько всего рассказывал, что даже я врубился что ты на нее болт забиваешь! Когда с женой последний раз в кино ходил-то? Цветы когда ей дарил? Я, конечно, сам не Бог весть что… Я вообще в бабах не разбираюсь, но елки-палки!

Егорыча, кажется, проняло. Он горестно смотрел на свои покрытые пылью ботинки, мял в руках сигарету, потом посмотрел на нее и сказал:

– Между прочим я курю «Винстон». Не такая уж и гадость! – пригладил свои растрепанные седоватые волосы и спросил: – А где тут нормальная парикмахерская?

Ивар сегодня был в ударе. Он гонял Костю по рингу так, как будто тот был его личным врагом. Серии ударов обрушивались на парня подобно грому небесному. Марек успевал только защищаться, отступать и изредка контратаковать.

Левой-правой! Джебы Ивара были стремительны, между ними почти не было паузы! Предплечья у Кости уже зудели от принятых ударов, ребра трещали, а на глаза наворачивались слезы. Нет, ничего такого – если вам заедут по кончику носа, слезы появляются сами по себе, проверено.

Сердце колотилось о грудную клетку, как будто хотело выскочить. Костя старался дышать ровнее, уклоняться. В какой-то момент он уловил ритм: Ивар недооценил противника и атаковал однообразными сериями – двойка, двойка, боковой слева, апперкот… И снова – две двойки, боковой справа, апперкот!

«Ща-а-ас я тебя!» – со злой радостью подумал Марек, дождался паузы в ударах, а потом скользящим подшагом изменил стойку и впечатал правый кулак в правую скулу Ивара – хлестко, мощно, именно так, как учил его Ивар.

Звук был точно как в индийских фильмах. Гигант Ивар пошатнулся, по инерции сделал несколько шагов назад, потом очумело помотал головой и пробормотал:

– Нокдаун, чувак! Это нокдаун.

И сел на пол, спиной прислонившись к канатам. Похлопав перчаткой по полу, он сказал:

– Садись сюда.