— Тебе ха-ха, а мне… я наверно, и встать после всего не смогу.

— Ну… мадам Рогожина, — крепче сжал меня в своих объятиях. — Привыкай. Это только начало.

Невольно рассмеялась:

— В смысле? Начало чего? — язвлю, провоцируя на приятные рассуждения, шутки.

— О-о, — взревел забавно. — Моих коварных фантазий. Ух, знаешь, сколько их уже набежало!

И снова не унимаю смех:

— Это что еще можно там было придумать? По-моему, ты уже… меня по-всякому перепробовал.

— О-о-о, Ванюш! Ты это зря! — тотчас перевернул меня на спину и повис сверху. — Тут еще экспериментировать и экспериментировать!

— Не надо! — отчасти наигранно взмолилась, прикрывая лицо руками. — Я уже еле жива…

— Не-ет, — злокозненно. — Уж слишком долго мы этого всего ждали. Ты просто так не отделаешься… — лукавая усмешка.

— Там уже соседи, наверно… в шоке.

— Ничего, им полезно. Авось, и свой бесстыжий романтик потом ночью устроят.

Еле дошли с Рогожиным — всё тело просто адски болело. Но осознание причин всему тому… только какого-то странного, нездорового удовольствия и добавляло.

Как дураки, хохочем: над всем и всеми. Надеюсь, за пьяных нас не примут.

Зайти в группу, забрать ребенка и приняться его переодевать.

— А знаешь, кто к нам приехал?

— Папа? — счастливо, хотя и радость тотчас сменилась на какую-то настороженность.

Нахмурилась невольно и я. Спрятала очи.

— Нет, — мотнула головой. Скривилась от неприятных чувств. Но вдох — для прилива моральных сил, и, рисуя силой радость на лице, прощаясь с тугими мыслями (что враз накрыли меня от одного только напоминания о том гаде), продолжила я: — Дядя Федя. Тезка. Мы уже его когда-то видели. Он очень хотел тебя повидать.

— А молозенку купит? — вперил в меня пытливый взор.