23 февраля 1942 года, ночь. Новгородская область, 2-я Ударная армия РККА. Линия фронта в районе Чудово. Операция «Гобой»

В начале января 1942 года со 2-й Ударной армией начали происходить странные пертурбации. Сперва был отменен приказ о проведении Любанской наступательной операции, а сама армия, получив приказ сдать фронт в районе поселка Мясной Бор частям 52-й армии, начала сосредотачиваться во втором эшелоне, сразу за частями 59-й армии в районе станция Большая Вишера. Десятого января командующий до сего момента армией генерал-лейтенант Соколов был отозван в распоряжение кадров центрального аппарата НКВД, откуда он, собственно, и пришел в войска. Лихой пограничник оказался никудышным военачальником.

Вместо него, неисповедимыми для простых смертных путями господними, на должность командующего 2-й ударной армией был назначен бывший командир 241-й стрелковой дивизии полковник Черняховский, которому, впрочем, 15 января было присвоено очередное воинское звание генерал-майор. Там, под Большой Вишерой, находясь в резерве, 2-я ударная укреплялась как кадрово, так и материально. Она получала снабжение не в пример лучше, чем имела в болотах волховского правобережья.

Двадцать второго января в состав армии был включен вновь сформированный 13-й кавалерийский корпус, которому были также переданы 160-й и 162-й отдельные танковые батальоны, после чего корпус стал называться конно-механизированным. Прибывшие по отдельности 6-й, 44-й, 108-й, 203-й отдельные гвардейские минометные дивизионы были переформированы в 31-й гвардейский минометный полк.

В начале февраля к ним присоединился 24-й гвардейский минометный полк, вооруженный сорока восемью установками залпового огня БМ-13. Гаубичнопушечный артиллерийский кулак армии составляли 18-й и прибывший позже 442-й пушечные артполки, вооруженные каждый тридцатью шестью 152-мм пушками-гаубицами МЛ-20 и 839-й гаубичный артполк, вооруженный таким же количеством гаубиц Д-30.

Тем временем происходящие на юге эпические события вытягивали из германской группы армий «Север» последние резервы. В середине января срочно снялись с позиций и были переброшены на юг последние механизированные соединения немцев. Пехотные части вермахта тоже не избежали изъятия части средств усиления, и теперь противостоящие 2-й ударной армии немецкие дивизии имели значительный некомплект личного состава и техники.

В начале февраля в штаб 2-й ударной армии была передана шифровка из Генштаба, согласно которой части армии пришли в движение, скрытно выдвигаясь в прифронтовой район. Одновременно частями НКВД была проведена операция прикрытия, имитирующая активную погрузку войск на станции Большая Вишера и их отправку по железной дороге в направлении Москвы. А в ночь с 20-го на 21 февраля в адрес 2-й Ударной армии прибыли и обещанные Черняховскому лично Сталиным особые части непосредственной поддержки.

Выгрузившиеся в Большой Вишере восемнадцать огромных, как дом, самоходных установок «Мста-С» произвели на артиллерийских командиров Красной армии ошеломляющее впечатление. Кроме них прибыла батарея зенитных самоходок, эшелон с восемнадцатью РСЗО «Торнадо» и их транспортно-заряжающими машинами, а также десять танков Т-72, удивившие уже местных танкистов. Командующий армией знал, что эти силы будут находиться в его распоряжении ровно сутки с момента начала операции. Обеспечив массированный огневой удар по противнику и обозначив свое присутствие, части осназа должны скрытно отойти на станцию погрузки, для того чтобы в дальнейшем вступить в бой на другом участке фронта.

Одновременно с выгрузкой в Большой Вишере бронетехники на аэродром базирования 704-го ближнебомбардировочного полка, вооруженного самолетами Ил-2, были переброшены шестнадцать винтокрылых машин разных типов и штурмовой батальон особого назначения под командованием подполковника Василия Маргелова.

И вот наступила «ночь перед Рождеством» Где-то далеко на юге шли бои, и немецкое высшее командование, купившееся на ложную активность советских войск под Москвой, готовилось отражать воображаемое наступление на Смоленском направлении. Тут же, на Волховском фронте, в полночь с 22-го на 23 февраля немецкие солдаты были в полном неведении о своей дальнейшей судьбе, а части РККА застыли в напряжении, готовясь перейти в наступление.

За четверть часа до полуночи с аэродрома 704-го ближнебомбардировочного полка поднялись в воздух все шестнадцать вертолетов. В восьми Ка-29 в полной боевой готовности находилось сто сорок четыре бойца. В небо взметнулись рельсовые направляющие БМ-13, пусковые трубы «Торнадо» и стволы гаубиц. Бойцы стрелковых частей в окопах, с вечера сменившие бойцов 59-й армии, докуривали последнюю самокрутку перед боем, а кавалеристы в последний раз проверяли амуницию и седловку.

И вот ровно в полночь тишина над Волховом была разорвана грохотом гаубиц и жутким воем реактивных установок. В отличие от прошлой версии событий, Черняховский не раздергивал артиллерию по батареям, а танки по взводам. Огневой удар был нанесен мощным огневым кулаком и по самой важной цели. Девяносто шесть машин БМ-13 одномоментно выбросили по немецким укреплениям в районе прорыва более полутора тысяч реактивных снарядов калибра 132-мм, смешивая с землей первую и вторую полосы обороны. Между прочим, каждая такая установка одним залпом накрывала территорию площадью около семи гектаров.

Тем временем гаубичные полки, управляемые с командного пункта артдивизиона осназа, открыли огонь по находящейся в глубине немецкой обороны станции Чудово, где располагался штаб 215-й пехотной дивизии. Одновременно с этим дивизион «Тайфунов» выпустил по расположенному на станции Любань штабу 1-го армейского корпуса двести шестнадцать 300-мм реактивных снарядов.

Вертолетная группа пересекла линию фронта в районе станции Грузино в тот самый момент, когда южнее, у железнодорожного моста на западном берегу Волхова бушевал шквал огня и земля сотрясалась от ярости «катюш» Именно поэтому появление шестнадцати вертолетов в немецком тылу осталось незамеченным для немецкого ПВО.

К Любани они подлетели через двадцать минут, когда перезарядившиеся с ТЗМ «Торнадо» второй раз отработали по станции. Последовавший за этим десант и точечные удары с барражирующих в воздухе вертолетов огневой поддержки поставили на управлении 1-м армейским корпусом немцев жирную точку.

К трем часам ночи, сделав еще три рейса, вертолеты доставили на любанский плацдарм еще четыреста тридцать бойцов штурмового батальона. При этом они вывезли на «большую землю» обратными рейсами семьдесят шесть своих раненых и пятнадцать убитых бойцов и командиров, а также доставили в распоряжение штаба армии двадцать четыре пленных штабных офицера различной степени важности. Среди попавших в плен этой ночью был и командующий 1-м армейским корпусом генерал пехоты Куно фон Бот. В тяжелом состоянии его обнаружили наши бойцы под развалинами здания, в котором располагался штаб корпуса.

До рассвета на любанский плацдарм по воздуху вертолетами были переброшены еще 44-й отдельный лыжный батальон и две четырехорудийные батареи, вооруженные пушками Ф-22 УСВ. Орудия были перевезены под вертолетами на внешней подвеске, лошадей и ездовых пришлось оставить на аэродроме. Очистив Любань от остатков немецких штабных и тыловых частей, высадившийся советский десант начал готовиться к длительной обороне в полном окружении.

На линии фронта, после того как замолкли разрывы «катюш» на какое-то время наступила относительная тишина, нарушаемая лишь частыми залпами советских гаубиц, беглым огнем бьющих по станции Чудово. Но так продолжалось недолго. Минуты через три из советских окопов поднялись пехотные цепи, и загремело громкое «ура».

На самом же деле, пока на немецком берегу бушевал шквал разрывов, одетые в белые маскхалаты бойцы 39-й,40-й,41-й,42-й и 43-й отдельных лыжных батальонов, без криков, по-тихому перевались через бруствер и, добежав до берега Волхова, по-пластунски поползли по льду.