Динарий

Утро выдалось морозным. Загонщики ещё затемно отправились в лес, где лесники накануне видели большое стадо пятнистых оленей. Вожак, великолепный самец с огромными ветвистыми рогами, вёл с собой несколько самок и подросший за лето молодняк.

Охотники чертыхались и дружно проклинали вчерашнее неумеренное возлияние. Справив нужду за ближайшим шатром и потерев снегом опухшие мрачные лица, они дрожащими руками хватали поднесённые прислужниками чаши с разбавленным вином и опустошали их одним глотком. Живительный напиток заливался в пылающие недра и тут же творил чудеса – лица светлели, руки переставали трястись, а головы, прекратив раскалываться, начинали что-то соображать.

Молодёжь стояла кружком и, дружески хлопая по плечу, выражала полное сочувствие уныло кивавшему Динарию с распухшей нижней губой. «Стерва» и «сучка» были самыми ласковыми определениями, доставшимися Осмиле после вчерашнего поцелуя.

Хевус Обегар, сын лангракса Гахара и родной племянник Мирцеи, в глубине души был рад неудаче, постигшей троюродного брата. Он стоял, небрежно поигрывая плетью и кривя пухлые яркие губы под тонкими усиками.

– Хм-м! Я бы эту кобылку так отделал… сразу шёлковой стала! Сама бы передо мной на спину падала и ноги раздвигала, только пальцем шевельну! Ха, кусаться! – Плеть щёлкнула по голенищу сапога. – На всю жизнь бы запомнила, как скалить зубы на мужчину из рода Обегаров!

Динарий потрогал губу и поморщился. Он не любил своего заносчивого братца, в котором его южная бурлящая кровь частенько захлёстывала имевшиеся у него весьма скромные зачатки здравого смысла. Хевус даже не скрывал, что считает женщин эдаким второсортным товаром, нужным только для продолжения его рода. А для этого ей совершенно не нужно быть умной, иметь своё мнение или, того хуже, убеждения. Вполне достаточно хороших сисек, красивого лица и умения рожать здоровых детей.

Позавтракали спешно, похватав с накрытых в шатре столов ломти холодного запечённого мяса, варёные яйца и пироги с различными начинками, на ходу запивая всё это крепким травяным чаем с листом кулимки – бодрящим и согревающим в зимнюю стужу напитком.

Первый помощник распорядителя охоты дунул в свой свисток, и охотники, в тёплых меховых шубейках и шапках, кожаных, с мехом внутри штанах и специальных рукавицах для стрельбы из лука, начали усаживаться на подведённых прислужниками лошадей. Почти у каждого имелись небольшой изогнутый лук с десятком стрел и притороченное к седлу короткое копье с плоским обоюдоострым наконечником, способным легко пробить насквозь небольшого зверя.

Кое-кто из молодых предпочёл луку арбалет, ставший в последнее время весьма популярным. Раз в год Повелитель даже устраивал игры, где молодёжь, любившая пострелять, соревновалась с лучниками, служившими в его армии. И далеко не всегда побеждали профессионалы.

Отряд из двух десятков охотников и такого же числа прислужников двинулся в путь. Солнце ещё не встало, и от дыхания людей и лошадей в застывшем воздухе поднимался белый пар. Лес замер в предутренней тишине, и только хруст неглубокого снега и лошадиное фырканье нарушали его величие.

Первый луч неяркого солнца вырвался из-за горизонта, и почти одновременно с ним в противоположной стороне раздался приглушённый расстоянием звук охотничьего рога. Гон начался. Послышались далёкие крики загонщиков, загремели трещотки.

Охотники растянулись в широкую линию, стараясь охватить как можно большее пространство. В лесу почти не было подлеска, и с лошади зверя было видно издалека. Рог протрубил чуть ближе, и охотники взялись за луки и арбалеты, гадая, кому их них первому улыбнётся удача. Динарий наложил стрелу и замер, вглядываясь в частокол голых стволов. Общее напряжение передавалось животным, и его рыжий конь недовольно фыркал и бил копытом по мёрзлой земле. Юноша опустил лук и ласково погладил его по шее, стараясь успокоить любимца.

В это самое мгновение и появился олень. Благородный красавец с ветвистыми рогами на изящной голове, с круглыми карими глазами и раздувающимися от быстрого бега ноздрями. Его пятнистая серо-коричневая шкура почти сливалась с деревьями, и Динарий вздрогнул, увидев зверя так близко от себя.

Юноша вскинул лук и, уже понимая, что опоздал, судорожно отпустил тетиву. Стрела пролетела, лишь скользнув по шкуре и не причинив животному ни малейшего вреда. Справа раздался громкий крик, и в воздухе просвистела другая стрела, на сей раз попавшая оленю в заднюю ногу. Зверь шарахнулся и, пробив грудью мелкий кустарник, вырвался из круга охотников.

Динарий выругался и, развернув коня, направил его вслед за петляющим между стволов подранком. Слева через кусты ломился Мустин Беркост – это его стрела воткнулась в убегающего от своей смерти оленя. Всадники скакали рядом, стараясь не упустить из вида беглеца, который для раненого бежал довольно резво. Сзади слышались крики других охотников, нашедших и прикончивших свою добычу.

Конь Главного сигурна вырвался вперед и почти настиг начавшего уставать оленя. Охотник уже отцепил от седла копьё и готовился нанести последний сокрушительный удар, должный прекратить это не в меру затянувшееся преследование, как животное внезапно исчезло. Лес вдруг закончился, и разгорячённый жеребец Беркоста вылетел на край глубокого оврага. Не решившись прыгнуть вниз за обезумевшим от боли беглецом, конь испуганно взвился на дыбы и сбросил с седла своего хозяина.