Книги

Ветер перед грозой

22
18
20
22
24
26
28
30

— Их мощь огромна и ужасает… На орбите не протолкнуться от обломков кораблей Федерации. Нам удалось увидеть вдали одно звено этих странных перехватчиков пришельцев.

Ки-Ади-Мунди поинтерсовался:

— Известно сколько кораблей уничтожено?

Квай-Гон переспросил:

— Федерации? Шесть линкоров и примерно шесть тысяч истребителей… Остальные в панике ушли в гипер-прыжок.

— А каковы потери эльдар?

— Они говорят о десяти солдатах, нескольких роботах и трех перехватчиках…

Воцарилось молчание. Спустя продолжительное время Винду спросил:

— Что насчет этих Врат? Они все еще функционируют?

Мастер-джедай кивнул:

— Да, Магистр. Большая часть армии и авиации вернулась через них обратно. Сейчас я видел, что через Врата на Набу идут поселенцы.

* * *

Ясновидящая и Канцлер неспеша шли по террасе в саду. Позади них шел я, контролируя, чтобы никто не послушал разговор. Я даже применил одно из умений, чтобы даже сенатская охрана, следующая также невдалеке, не разобрала и одного слова из сказанного.

Палпатин спросил:

— И о чем же вы хотели поговорить со мной?

Тэль`вэ немного лениво произнесла:

— О ситхах, джедаях и ваших планах на эту галактику. — он явно напрягся и она продолжила: — Моя сила позволяет видеть будущее даже в этих условиях. Да, я знаю кто вы такой. Для меня это — не тайна. Это эти идеалисты джедаи настолько слепы, что их даже немного краски на лице двойника Амидалы может ввести в заблуждение. Я же — могу смотреть в самую суть вещей.

— Я заинтригован. — произнес Канцлер заискивающе улыбаясь.

Его выражение лица явно вызвало раздражение у Тэль`вэ и она, скрипнув зубами, прокомментировала:

— Давайте без этих наигранных эмоций — меня это оскорбляет. Я в двадцать один год убила своего отца, когда его телом завладел один из демонов Хаоса. Тогда же я стала Ясновидящей и увидела, как в будущем мой народ найдет здесь спасение. С тех пор прошло более шести столетий сплошных сражений за каждый лишний вдох, глоток воды и за каждую каплю крови. Мы все пожертвовали очень многим для всего этого.

Улыбка Палпатина превратилась в жестокую ухмылку. Он спросил: