— С удовольствием выслушаю вашу точку зрения.

— Государство это всего лишь система взаимодействия больших масс народа для достижения общих целей. Ну, как-то так примерно. Из чего следует, что носителем государственности является именно народ, а не цари или элита. Так что, тот, кто стоит за интересы народа, тот стоит за государство, даже если сам считает иначе. Вот так и получается, что нынче мятежники в большей степени государственники, чем правительство. В конце концов, кто как не правители несут ответственность за результаты своего правления? Так что в свержении царизма наибольшая заслуга именно царей. Ну а как совместить защиту государства с защитой нынешнего правительства я после сегодняшней новости даже представить не могу.

— Хм, ловко! В оценке нынешнего правительства я с вами, пожалуй, даже соглашусь. — Полковник поставил чашку и, уставившись куда-то в стену, проговорил — Знаете, Сергей Алексеевич, я, чем больше смотрю на происходящее, тем больше рад, что офицерам Русской Императорской Армии запрещено интересоваться политикой.

Я не стал напоминать ему, что армия уже не императорская и запрет этот отменен.

— Так вы, собственно, с чем ко мне пришли?

— Ах, да… Видите ли, Сергей Алексеевич, мы прекрасно понимаем, что у вас тут свои порядки, отличные от армии. Впрочем, нынче и в армии порядки отличные от армии, ну да сейчас не о ней. Так вот, мы вовсе не хотим лезть в чужой монастырь со своим уставом, но отсутствие уставных обращений, да и вообще уставных отношений, серьезно мешает дисциплине. Да и самим сол… бойцам будет проще, если они будут точно знать, как надлежит действовать в каждой ситуации.

— Ну, в качестве уставного у нас принято обращение "товарищ" с добавлением должности. Например "товарищ боец" или "товарищ командир". Если командиров больше одного, то можно уточнить — "товарищ комроты".

— Понятно. И где же можно увидеть этот устав?

— Э-э-э… пока нигде.

— Хм… Сергей Алексеевич, кстати, а как называется ваша должность?

— Пока никак. Формального названия для нее не придумали, просто назначили ответственным за организацию дружин.

— Как же к вам обращаться тогда?

— Да запросто, "товарищ Волков".

— Хорошо. Так вот, товарищ Волков, я Вам настоятельно рекомендую озаботиться скорейшим созданием устава. Иначе я опасаюсь появления конфликтов от непонимания. Я даже могу Вам порекомендовать весьма сведущего в этом деле специалиста. Это генерал Павел Оттович Крауз — большой знаток различных уставов самых разных стран и служб. Его нетрудно найти. Павел Оттович уже давно в отставке и его практически всегда можно застать дома.

Соловьев написал на бумажке адрес и протянул мне.

— Прошу Вас, не затягивайте этот вопрос.

— Обещаю, товарищ инструктор!

— Благодарю Вас. На этом у меня все, разрешите откланяться.

Полковник, коротко кивнув, вышел из кабинета. Дверь он закрыл не до конца и я слышал, как одевая шинель он бормотал: "Хм, "товарищ инструктор"… Куда катится мир…"

Хороший он все-таки офицер и человек. Не возмущается, не скандалит, а честно старается упорядочить местную жизнь. Если учесть, что сам он человек временный и действует тут добровольно, то и вовсе подвижником можно считать.