— Что же, Константин Эммануилович, отсиживаться в тылу в столь тяжёлый для Отечества час я считаю недостойным, тем более, что имею личный счет к германцам. Если вы считаете, что наибольшую пользу России я принесу именно в этой роли, то готов. Осталось только убедиться, что я гожусь на эту роль. Когда можно провести испытание?

— Да хотя бы и сейчас! Мое авто здесь и если вы справитесь с ним, то я уверен, справитесь и с его бронированным собратом.

Вот гад! Для броневика водителя нет, а свой зад катать, нашел.

— Сейчас, так сейчас, Константин Эммануилович. Или мне уже стоит обращаться к вам "ваше высокоблагородие"?

— Ну что вы, Сергей Алексеевич, пока ваше поступление на службу не оформлено должным образом, вы человек штатский и мы можем общаться как добрые знакомые!

Полковник просто источал радушие и дружелюбие, всем своим видом демонстрируя неизбежность и головокружительность предстоящей мне карьеры. Это же как его приперло, что он так демократичен?

С авто я разобрался быстро. Сделал пару кругов под бдительным и ревнивым взглядом шофера и припарковался у крыльца.

— Вот и славно! Завтра же жду вас у себя! — Бодро заявил полковник.

— Константин Эммануилович, один важный момент есть. Машины требуют соответствующего обслуживания, а для этого требуются мастерские.

— Мастерскую найдем, и раз уж зашла об этом речь, составьте список потребного для надлежащей работы отряда.

— Слушаюсь, Ваше Высокоблагородие!

Полковник улыбнулся и не стал напоминать о моем теперь уже временном статусе.

Когда начальство чего-то страстно желает, то с бюрократией проблем не возникает. Казалось, человек вообще без документов, даже фамилия его не известна, про себя ничего сообщить не может, никто его не знает, но раз надо, то надо. Профессор выписал бумагу о поступлении в госпиталь пациента Сергея Алексеевича, русского, православного, мещанина. Посыльный из штаба ее забрал и все оформили. Мне даже заявления не пришлось писать о добровольном вступлении в ряды вооруженных сил. Просто велели через неделю заехать снять швы и с попутной телегой доставили на место. Сунулся к полковнику, но не пустили. Сидевший на входе поручик узнал, кто я такой, порылся в столе, сообщил, что меня ждали еще утром и я теперь кругом виноватый, после чего вызвал солдата и велел отвести меня в расположение бронеотряда. В последний момент сунул мне какие-то бумажки в руки и выпроводил.

Расположение бронеотряда оказалось большим сараем, в котором находились обе грязных Минервы, большой не то стол, не то верстак, пара чурбаков, кучка каких-то палок в углу и ворох старого сена на антресолях или как там это называется правильно. Выбрав чурбак повыше, подкатил его к столу и принялся изучать выданные бумаги. Первой и самой большой оказалась инструкция мне от полковника. Пропустив шапку и вступление, сразу перешел к пунктам. Мне предписывалось провести тщательнейшую инспекцию полученной техники, провести необходимые ремонт и обслуживание, следить в дальнейшем за ее состоянием, приступить к обучению направленных в состав отряда солдат, возглавить отряд до прибытия назначенного командира, затребовать и получить положенное необходимое снаряжение и довольствие и т. д. и т. п., всего два десятка пунктов из которых я понял, что отвечаю за все и все обязан. Ну, это понятно, ремонтируй, чем хочешь, требуй что хочешь, получи, что дадут и обучи непонятно кого. Интересно, где эти самые направленные солдаты и знают ли хотя бы что такое гайка, а то пришлют, кого отдать не жалко. Так, а что у нас во вступлении написано? Вольноопределяющемуся Пациенту… чего?!! Это кто, вообще? Весь охваченный недобрым предчувствием, я принялся просматривать остальные бумаги. Ага, это вроде мое удостоверение личности! Так, Пациент Сергей Алексеевич, вольноопределяющийся. Твою же мать. Писарь, видимо, увидев перед именем отчеством непонятное слово, счел его фамилией, а поскольку своей настоящей фамилии я "не помню", то даже возразить не могу! Все, приплыл. Сарай огласился моими матюгами и стенаниями над горькой судьбинушкой.

Ладно, сколько не стенай, а дело делать надо. Первым делом, прошерстил ящики висевшие снаружи. Копался я в них, явно не первый. Кроме патронов и инструмента нашел только ветошь и по бочонку бензина и по банке масла. Кроме ящиков, снаружи весели еще и запаски на корме. Скатанный брезент, пристегнутый там же, исчез. Ничего без присмотра оставить нельзя! Внутри броника на стенке рядом с пулеметом нашел небольшой ящичек с инструментами и масленкой. Это явно для пулемета. Еще один ящичек, точнее чемоданчик нашел под пассажирским сиденьем. То ли его не заметили, то ли вообще внутрь не лазали, но он был целый и заперт на небольшой висячий замок. Замок сдался практически сразу и моему взору предстал канцелярский набор. Весьма приличный.

— Кхм, есть кто живой?

Я выпрямился и увидел солдата в воротах.

— Есть. Чего тебе, боец?

— Бронеотряд здесь будет?

— Здесь и не будет, а уже есть.