Дементос развел руками:
– Мы целители, и все наши приемы целительские, он обязательно проснется, и не позже чем через тридцать дней.
– А что, в этом есть смысл, – заметил маршал. – Тридцати дней было бы достаточно. К этому времени все уже должно решиться, мы или победим, или умрем. И в том и в другом случае информация, которой владеет Пес, уже не окажет существенного влияния.
– Так что, мы согласимся? – прищурился Злотарь.
Маршал снова задумался. После чего спросил:
– А как поступил бы граф Честер?
– Он бы ни за что не отпустил Пса, – без колебаний ответил Злотарь.
– А как поступил бы ты? – снова спросил маршал.
– Не знаю, – честно ответил Злотарь. – Но он и вправду бесполезен. А насчет его будущих возможных козней… что ж, один раз мы его уже переиграли. Если потребуется, переиграем повторно.
– А как поступил бы король? – неожиданно спросил Дементос.
И лицо маршала просветлело. Он знал, как поступил бы в такой ситуации его бывший воспитанник. И понял, как следует поступить ему.
В темнице сыро, темно, грязно и очень много наглых больших крыс. Но Трамгелю было не привыкать. Скованный цепями и прикованный ими к стене, он тем не менее был спокоен и безмятежен. Когда дверь со скрипом открылась и хмурый воин молча вошел в камеру и направил на него арбалет, Трамгель поднялся на ноги и приготовился выслушать приговор судьбы стоя.
Вслед за воином в темницу вошел маршал Годфри, он задумчиво посмотрел на Трамгеля и сказал:
– Мы обменяем тебя на сэра Хорнблая. Но на наших условиях.
Трамгель кивнул, помимо воли в его взгляде отразилась радость.
– И каковы же условия, господин маршал?
– Ты будешь погружен в «холодный сон» на тридцать дней, – бесстрастно ответил маршал.
– Слышал о таком, – улыбнулся Трамгель, – и с удовольствием посплю наконец-то вдоволь…
– Я не договорил, – оборвал его маршал, и Трамгель осекся. – Ты убил мальчишку и старуху-служанку. И твой герцог за это заплатит. Заплатит четырьмя нашими рыцарями, захваченными им в плен на Мальве. Любыми четырьмя рыцарями, имена и титулы не важны.
– Четыре рыцаря за двух простолюдинов? – удивился Трамгель.