– Да, кошмар приснился.
Сама удивилась, что назвала такой сон кошмаром. Ведь в нём же, наоборот, всё было хорошо.
Рубашка на Мэте по-прежнему была расстёгнута. В одной руке у него была кружка, а в другой какие-то документы, которые он внимательно изучал.
Пару лет назад он отрастил небольшую бороду – щетиной это было трудно назвать, так как она была вполне приятная и мягкая наощупь, – и она делала его лицо несколько моложе фактического возраста.
Почему-то я сейчас смотрела на его деловой, но в то же время небрежный вид и не могла оторвать взгляда.
– Почему не переоденешься? – спросила я.
– Нужно съездить на одну встречу по работе, – ответил Мэт, не отрывая глаз от бумаг.
– Ты же был на похоронах моей матери?
– Конечно.
– И ты видел её… тело?
– Почему ты спрашиваешь? – напрягся Мэт.
– Да говорю же, кошмар… – уклончиво ответила я.
Он посмотрел на моё всё ещё растерянное после сна лицо, поставил на стол кружку и положил документы, подошёл ко мне и, взяв за руку и помогая встать, прошептал: «Иди сюда».
Я прижалась к его обнажённой груди, и он обнял меня своими большими руками. Меня всегда это успокаивало. Как будто тёплый кокон, защищающий от всего окружающего мира.
Я подняла голову и, привстав на цыпочки, поцеловала Мэта в губы. Он ответил на мой поцелуй, крепче обхватив за талию.
И почему всегда не может быть всё так хорошо, как в текущую секунду?
Я слишком сильно отклонилась назад, и мы оба неуклюже упали на кровать, продолжая целоваться. Я закинула на Мэта ногу и сразу же почувствовала его горячую руку на своём бедре. Другая рука начала стягивать с меня футболку, как вдруг он, уткнувшись носом мне за ухо, тяжело и раздосадовано вздохнул.
– Я опаздываю, – произнёс он, виновато посмотрев в глаза, едва ощутимо чмокнул меня в уголок губ и, поднявшись и застёгивая на ходу рубашку, покинул комнату и затем квартиру.
Возможно, дело было не в том, что он опаздывает, а в том, что так он хотел наказать меня за утренние наши разногласия.
По крайней мере теперь мои мысли были заняты не сном. А, чёрт, снова им.