Не успела я разуться, как услышала жуткие хрипы, доносящиеся из кухни.

Не зная, что и думать на этот счёт, я осторожно не спеша направилась к источнику звука. И, заглянув в комнату, сразу же чуть не зарыдала.

Баки лежал на боку у своей миски и отчаянно хрипел. Смоки сидел в углу кухни, прижав уши и поджав хвост, и испуганно смотрел то на него, то на меня.

Я бросилась к псу, пытаясь понять, что с ним происходит. Из головы моментально вылетело всё, чему учили четыре года в колледже.

Единственная здравая мысль, возникшая сейчас, – звонить Мэту.

Набрала номер. Голосовая почта. Чёрт.

Насколько возможно взвесив ситуацию и осмотрев Баки, единственное, к чему я пришла в выводах, что он подавился.

Бедняге было уже почти двенадцать лет, и проблем с его здоровьем прибавлялось всё больше.

Я судорожно стала переворачивать пса трясущимися руками, попутно пытаясь вспомнить, как делается приём Геймлиха^[8] применительно к животным.

Мои попытки не осуществились успехом, Баки хоть и чуть меньше, но продолжал издавать душераздирающие звуки.

– Айми! – услышала я возглас Шерри.

Видимо, я так поспешно рванула к псу, что даже не закрыла входную дверь.

Баки испуганно дёрнулся от голоса девушки, резко кашлянул, что-то прожевал и стал дышать нормально.

– Баки, мать твою! – с облегчением сквозь зубы выругалась я.

– Что случилось? – продолжала вопить Шерри.

Пёс, как будто ничего не произошло с ним несколько мгновений назад, поковылял к ней, радостно махая хвостом, чтобы поздороваться.

– Обтурационная асфиксия, кажется, – на удивление спокойным голосом ответила я. – Я перепугалась до смерти.

– Я вижу, тебя всю трясёт, – сообщила Шерри. – По-моему, нам надо выпить.

Рановато, конечно, но эта идея показалась мне сейчас более чем здравой.

Я взяла ключи от автомобиля Мэта, потому что Шерри пришла ко мне пешком, так как находилась на момент моего звонка совсем неподалёку, и мы поехали в тот же бар, где отмечали окончание учёбы.