— Ты беспокойно спал. Все время метался.

— Я видел сны.

— А я там была?

— Нет.

Волосы у нее были спутаны, дыхание несвежим, а рубашка вздернулась до колен, но ему было все равно. Не имело значения, кто она, кем притворяется. Не имело значения, что она с ним делает. Он окончательно просыпался и заключал ее в объятия. Он хотел больше, чем могла дать любая женщина, и получал больше, чем мог себе представить.

Ральф знал, что момент наслаждения, великолепные сны о безумном желании и легком исполнении — вещь недолговечная. Эротический эффект, вызванный стимулятором, скоро пройдет, и начнется ужас, если это то, что планировала Кэтрин. Он сам удивлялся, но будущее его не пугало. Он не станет ее останавливать. Не станет спасать. Он любил Кэтрин. Любил ту, которая хотела его смерти. Сын был навсегда для него потерян, и он смирился. Так уж сложилась судьба. Двадцать лет он провел в одиночестве, чтобы увидеть все это, увидеть, чем все закончится.

— До твоего появления жизнь была ужасной.

— У тебя так много всего.

— Ошибаешься. Я почти все разрушил. Уничтожил свою жену, ребенка… детей.         

— Все не твоя вина. Эмилия ужасно с тобой поступила.    

— Она вела себя так, как ей позволялось. Она сделала меня несчастным, потому что я был слеп, потому что хотел быть несчастным. Это не ее вина. Я был слеп.

— Ты был великодушен.               

— Я едва не убил сына. Моего мальчика.

— Он…                                        

— Другого сына у меня нет. У меня был сын. И он был невинен. Как Франни. Невинный, милый и глупый.

— Тот молодой человек в Сент-Луисе… мистер Моретти…

— Что?

— Он может изменить решение. И признать себя твоим сыном.

Ральф взял жену за руки, и они смотрели друг на друга.

 —Тогда он обманщик. Он никогда не изменит решение. Так что усилия были напрасны.