в) Следует стремиться к тому, чтобы евреев, покинувших свои общины, немедленно задерживать и препровождать к их родной общине.
Исключения из этих правил допустимы только по настоятельным военным или полицейским причинам. Решение принимает, поскольку речь идет о военных делах, местный комендант, поскольку дело заходит о полицейских делах, соответствующее учреждение полиции безопасности по согласованию с местным комендантом. […]
Вблизи отдельных дорог все еще лежат останки русских солдат и трупы животных. По санитарным причинам безусловно необходимо немедленно похоронить эти останки и тотчас зарыть трупы животных.
Местные коменданты могут привлекать к этой работе евреев.
Из показаний Вольфганга Янико 1/3-й роты 368-го пехотного полка 122-й пехотной дивизии (графический чертежник, город Лейпциг)
Кобургерштрассе, 91.
Когда я стоял вместе со штабом 281-й охранной дивизии в июле месяце 1941 года в городе Речекус (Латвия), я был свидетелем расстрела евреев. В городе было приблизительно семь тысяч евреев, их всех арестовали и систематически «ликвидировали» (ежедневно приблизительно триста человек).
Однажды я был свидетелем такой экзекуции. И то, что я там увидел, было ужасно. Место, где совершали это зверство, было недалеко за городом. Там выкопали большую, очень длинную и глубокую канаву. Латвийские вспомогательные войска под немецкой командой приказали тридцати-тридцати пяти бедным жертвам стать на край канавы (там были все возрасты, от детей и до стариков). Слышен был приказ: «Огонь!». И первые жертвы упали в канаву (выстрел в затылок).
Следующие укладывали слоями и посыпали хлорной известью трупы несчастных, а потом они сами подходили к краю канавы для расстрела. Один из наших товарищей даже сделал фотоснимок, но это видели другие, и с тех пор войскам было запрещено наблюдать экзекуции. Это переживание оставило у нас несказанное впечатление, которое до сих пор не изглаживается никакими другими картинами войны. В то время командиром дивизии был генерал-лейтенант Байер. Надо еще напомнить, что у жертв отбирали все ценные вещи и конфи сковали их, прежде чем их выводили из тюрьмы к месту казни. Этот расстрел евреев был в Речекус (теперь Рзиттен). Фамилия коменданта экзекуции мне неизвестна.
Вольфганг Янико написал и подписал в моем присутствии это сообщение после разговора с ним.
Фабри Э. С. Инструктор политотделения № 27.
Перевод Штерн.
14.4.43 года.
Письмо лейтенанта 714-й пехотной дивизии из Венгрии от 17 июля 1941 года
Знаешь, в Венгрии все красиво и хорошо, только для нас, немцев, нетерпимо свободное бегание вокруг столь многих евреев. Там, где мы вели войну, этот сброд большей частью сбежал, остаток живет под нашим контролем. Этот чесночный народ должен работать с лопатой в руках, может двигаться только по проезжей части. А в Венгрии совершенно наоборот. Здесь этот народ в известной мере все еще является представителем нации. Они задают тон, потому что у них все деньги. Хотя создали два закона, подобные Нюрнбергским, но все это еще не приносит никакой пользы. Это показалось мне чуждым вчера, когда я в плавательном бассейне обнаружил многих этих еврейских дельцов. Но и Венгрия однажды будет освобождена от них. Как говорят в народе, невестка Хорти – еврейка.
Письмо капитана из штаба 2-го охранного полка из Косово от 17 июля 1941 года
Это место кишит евреями. Все привлекаются к работе. Одни должны убирать улицы, другие – улучшать их. Девушки должны стирать и штопать, юноши – чистить сапоги. С позавчерашнего дня все они носят желтое пятно. Чтобы осуществить это, понадобился пример, ведь старейшина евреев объявил, что этого не будет. Когда в ответ на новое требование его позиция не изменилась, мы были должны расстрелять его. С тех пор эти парни тянутся. Город, сожженный на ¾, теперь такой чистый, как, конечно, никогда раньше. На руинах уже строятся новые дома. В руинах они отчасти живут, они готовят на оставшихся каменных печах и заделывают окна кирпичами, чтобы ничего нельзя было видеть.
Остальное население, поляки и белорусы, в порядке. Среди них только надо разыскать и обезвредить активных коммунистов.