Желание смерти убивает, но отсутствие желания жизни (тришны) очень быстро производит процесс разделения тел, и физическое тело мгновенно начинает терять способность к физическим нагрузкам. Два дня назад и стокилограммовые пеньки не помеха, теперь и полведра воды рвет мышцы. Когда рядом близкие, пропажа тришны может и не замечаться, потому что они постоянно навязывают свои желания, это им легко сделать (свято место пусто не бывает), место пустое моих желаний замещается их, но это же (сила их желаний) дает возможность грубой работы на физическом плане, и это может идти годами.

По-видимому тоже, когда человеку приходится тяжело работать на содержание семьи, и если в нем эгоизм изжит, то переход на пенсию (при отсутствии других интересов и желаний) — путь на кладбище.

Даже здесь, на Земле, мы живем не только друг для друга, но друг другом живем и творим (приписывая обычно заслуги себе).

Дух мыслит, знает и видит образами истины, а не символами, словами, которые есть грубая форма и которые можно подменить, и то, что казалось стройным солдатом со спины, окажется спереди тощей столетней старухой в солдатской форме. А образы Истины неподменяемы, и для вновь приходящих они есть притчи. Умение понимать притчи развивает зрение Духа — это одно (один из элементов его). Ницше сказал: «Самый короткий путь через все моря и пропасти — это идти по вершинам гор, притчи и есть эти вершины».

И в сексе, и в зевании, и в чихании наступает миг разуплотнения физического тела. «Экстази» построены на этом, на повторении, вернее, попытке повторения неповторимого, и миг исчерпывается вместе с жизнью, но паранирвана, воспринимаемая как вечное блаженство, есть тот же миг. Миг, длящийся вечно, но… миг. Змей вечности, кусающий свой хвост.

Тело (сознания), достигшее скорости света (ставшее телом света), имеет массу, равную бесконечности, а время, равное нулю, — бесконечному мигу — ничто, великое непреходящее настоящее, а не земная условная граница между прошлым и будущим. И это Настоящее (настоящее) и есть место исполнения всех человеческих желаний, которые только тени единого желания — жить и чувствовать жизнь. Но тришна — небесный житель, которому пища земная только усиливает аппетит, и любая попытка человека удовлетворить любое желание приносит обратный результат. Насытит только пища богов, а не напоминание о пище (чем заняты люди, пытаясь жить земным). Все и всегда будет напоминать о Едином, из которого созданы сами множества.

Вселенная ИНФОРМАЦИОННА, и эта информационность заключает в себе и пространственность, и время. Трое в едином. И каждый постижим через других. Познание информационного аспекта дает Всеведение. Попав в безвременье, можно бесконечно познавать все, не затратив на это и мига. И двигаясь по пространству, достигаешь массы (сознания) бесконечной, а время равно нулю — опять. То же знание в одном бесконечном миге.

Но человечество, вместо того чтобы осознать величие знания, предоставленного им теорией относительности, — унизило его до безумия, заявив, что раз тело не может стать бесконечным, то и скорость света недостижима. Так идиот говорит: «Если я не могу плавать, значит, я утону». Значит, надо держаться от воды подальше, но это не спасает этого «разумника», когда опрокидывается лодка. Может, лучше было научиться плавать, но для этого надо было развить в себе смелость и решимость, чтобы прыгнуть в воду, и веру в победу, и даже глядя на научившихся плавать, стоит послушать здравый смысл разума, говорящий, что это возможно, а не панический вопль тела, охваченного водобоязнью, как у собаки при бешенстве.

Так же и работа духа, и духовное плавание в волнах Всемирного Духа. Умеющий плавать в озере поплывет и в море. Но духу человеческому нужны, как и Вселенскому Духу, и вера (доверие и уверенность в себе), это Сила Веры, и стремление (это потенциальная сила направления (верного)). Ведь не может ветер дуть никуда. Сила урагана сметает все преграды, но застойный воздух затхл и мертв, и дух застойный «вечен», как погасшая лампочка, она не перегорит, но она и не светит. Но куда рванется человек всеми силами и как, если нет решительности — он все будет думать, сомневаться, «решаться», но так и не решится. И трус не решится, значит, нужна смелость. Но и раззява рассеянный может «рвануть» не в ту сторону, значит, собранность и внимание. Но и делающий что-то наполовину подобен наполовину вошедшему в дверь, и если эта дверь велика — она его разрубит, и делающему наполовину будет хуже, чем не делающему. Сказано: «Боже, дай все или возьми все». Но лживы будут слова, если нет в душе беззаветности и щедрости души, скупой все равно сделает «заначку». И стремительность нужна — кот, медленно входящий в дверь, рискует остаться без хвоста, и тогда вместо желанной радости достижения останется только сожаление о потерянном хвосте, и так и останется при дверях. КТО забудет о свидании с любимой — смешно, вот так же и любовь позволяет ничего не забыть на долгом пути духовного совершенствования. Любовь делает человека и устремленным, и собранным, как машина, когда собрана, весьма отличается от груды запчастей. А рассеянную горсть песка не успеешь даже соскрести, чтобы бросить в глаза врагу, а уж камня из нее точно не выйдет без цемента Духа. И этот цемент и есть магнит Любви, собирающий и молекулы, и миры бесконечные, и оживляющий их, как даже животная любовь способна создать новую жизнь. Мать, Отец и Сын как на земле, так и на небе, и когда говорят Дух Святой — Отец и Сын, то не надо заблуждаться — Дух этот и есть наша Матерь Мира, Она наша Богородица, Она вечно рождающая без греха, Она, огнем творящая миры новые, и этот огонь и есть Бог в сердце каждого, и поэтому она Богородица. И преклонимся Ей как Началу Высшему, которого еще способно коснуться если не сознание, то сердце человеческое. И все аспекты единого, которые человек пытается осознать или поставить выше, — есть просто плод умственных спекуляций. И лучше человеку сказать обо всем остальном не то, потому что это действительно не то, чего можно коснуться разумом или языком. Только Матери мы можем касаться огнем своего сердца, ибо это ее огонь и свет божественного сознания (Знания Духа, Космического Сознания) — это Ее свет, и Свет Любви в сердце — это Ее свет, и счастлив, кто способен отразить свет солнца на цветок прекрасный, но от света не убудет, если его отразят на кучу навозную, но отражателю недостойному будет и зрелище, достойное его. Достигает использующий свет, чтобы осветить дорогу к Матери, и горе освещающему божественным светом любви деньги или водку, и даже на близких можно затемниться. Но нет греха хуже предательства Иудиного. И мать твоя земная и жена — мать твоих детей и другие матери — это маленькие искры огромного солнца Матери. Счастлив сумевший собрать линзу, чтобы из Лучей божественных зажечь Огонь. Но в руках бережных даже искорка, попавшая на мох и дерн из-под ног, способна разгореться в пламя неугасимое. Одинаково пламя на жертвеннике, зажженном от факела или от свечки. И каждому дано достаточно для разведения огня. В этом Высшая Справедливость, и потушивший есть нерадивый, а не «получивший мало».

Можно прочесть тома о взаимопереходе энергий, и ничего это не даст пониманию Истины, а от одного сравнения этого перехода с отражением цветка в реке (бегущей) или озере (спокойном) зажжется огонь сердечного понимания. Так идущий через образы красоты взлетает над пропастью, там где ползущему нужны годы обходного познания, которое все равно будет мертвой «информацией», если не вспыхнет огонь сердца.

Самое прекрасное и рождается в муках самых больших, сколько мук надо пережить, чтобы повторить от сердца эти слова, многократно сказанные, — иначе им нет цены и нет в них силы.

Данное Богом — как яркий сон, забывается почти мгновенно (не записанное). Земной мозг долго работает на земное.

Когда идешь в долге служения, личного нет (как такового), хотя обстоятельства собственной земной жизни — часть ее опыта, относящегося к поиску Пути Истины, передает Огонь надежнее, чем чужие слова, если только они вообще способны передать Огонь Живой.

Часто бывает стыдно за человека, который лжет, ведь он осознает свою ложь, а в душе осознает и то, что его ложь видна всем.

Пни, которые тяжело расколоть, выбрасывают на свалку. Какие глаза должны быть у «ученика», дожидающегося учителя, занятого сбором пеньков на свалке, которые этот же «ученик» туда выбросил. И так десять лет. И это «ученик», который был прикован к постели и исцелен учителем. И так с небольшими вариациями и остальные «пожелавшие учиться». Поистине, «святая простота» каменных сердец.

Десять лет все давалось им собственным примером — увы, как могли они взять — ведь для этого им надо было увидеть и свою «роль» в этом уроке. Учитель тоже ведь всегда учится, иначе он не может быть Учителем. Только настоящий ученик и Учитель всегда готовы платить за науку кровью своего сердца. И Высший символ этого — череп под ногами распятого Христа, «Смерть смертию поправ», все остальное — сор.

Груз может висеть и на одной нити, и на тысяче канатов, но когда рвется последняя нить, он падает. Так не может жить человек никому не нужный (даже как объект ненависти). Люди живут друг другом и друг в друге, умудряясь еще и друг друга облаивать и лягать. Так неразумный всадник убивает лошадь, что она не смогла бежать быстрее, и становится пешеходом.

Любовь — магнит, сила притяжения, и если к человеку она может быть неодолима, то насколько сильнее она к Богу, и Ж. Э. (А. Й.) говорит: «Смерть есть острое явление космического магнетизма (магнита)». Воистину, с любовью вверх рвется паутина земных нитей, но опасно без знания, без силы и без руки Учителя оказаться на пути этом, между небом и землей. Так же ситуация, что при экологической катастрофе возле Испании. И воздух чист, и вода почти чиста, да пленка мазута на воде обволакивает и убивает все живое и стремящееся летать. Только стремительность взлета разрывает и отбрасывает мазут. Желающий разогнаться постепенно увязает и гибнет.

Когда близкие рядом, чувствуешь их, но когда нет настроя спасительного, тогда и смерть воробья может переживаться как своя смерть, тем более если это умирание соседки, пусть и скандальной, — характер-то ее не слышишь, а умирание переживаешь острее, чем она, беря переживание на себя.

В детстве было очень больно, когда убивали животных, сейчас просто с каждым петухом, курицей, коровой или соседкой — умираешь сам. Иные отходят спокойно (быки), а курица или человек — как Вицин в «Кавказской пленнице», когда его держали перед наезжавшей на него машиной. Только вместо людей поставьте тиски стальные, чтобы знал — не отпустят, а его сделайте сильным и безумно бешеным, тогда можно сравнить с духом, мечущимся в попытке зацепиться за жизнь. Со сколькими еще придется умереть — воистину, свою смерть можно после этого просто не заметить.