— … А потом мне удалось подслушать разговор мужчин. Они были рады за Ларса. Называли Мадлен парой. Я потом пыталась выспросить что это значит. Но они почему-то не хотели со мной разговаривать, сколько бы не просила. Только и узнала, что найти пару — это очень важно для них. Ее оберегают и заботятся, ведь пара у них одна на всю жизнь. А почему — одна, мне никто не сказал… Я не оставляла попыток, но со временем, меня вдруг стали избегать. Совсем как и других девушек, а ведь сначала…

Дальше Иллин не слушала. Одна на всю жизнь… Она — одна на всю жизнь! Горящее огнем горло перехватило спазмом. Эйнар не сможет найти себе новую пару… Не сможет, потому что ее просто нет! Утихшие судороги вернулись и ледяной дрожью рассыпались по телу. С третьей попытки язык отлепился от неба и смог помочь ей вытолкнуть из себя человеческую речь

— Мариит, а… эта пара, она… очень важна? Вот прямо — очень?

Тихие жалобы Мариит смолкли. Девушка блеснула из-под повязки увлажнившимися глазами и недовольно буркнула.

— Если одна на всю жизнь, то, наверное, очень. Я же говорила, что весь отряд был очень рад за Ларса. Они так и сказали — невероятно повезло. Только почему-то при этом называли Ларса щенком… Но он там и правда самый молодой на вид. Ой, а ты что — плачешь?

Она плачет? Иллин схватилась за щеки. Мокро. Быстро размазав злые слезы, она помотала головой.

— В глаз… соринка попала. А что ты еще смогла узнать?

Мариит тут же позабыла об ее "соринке". Печально вздохнула.

— Не много. Они почитают Луну, называя ее покровительницей своего народа, а пантеон у них странный. Главенствующую роль занимает Мать Волчица. Считается, что именно она стала их родоначальницей. Ее волю несут жрицы или, как они их называют, шаманки. Обычно это женщины преклонных лет, не связанные семейными узами и материнством. Они же являются хранительницами ритуалов, традиций и легенд. А еще шаманки ведут учет важных моментов в жизни кланов. Кое-что удалось узнать и о быте. Айсвиндцы почти не носят украшения. Серебряные точно. Пару раз в знак расположения особо ретивые дамы пытались им всучить свои подвески или гребни, — тут голос Мариит дрогнул, словно она вспомнила что-то забавное, — Ты бы видела лица аристократок, когда их же подарки возвращались обратно! А то и вовсе раздавались слугам. Неблагодарные мужланы! Дикари! — пискляво передразнила девушка придворных вертихвосток, картинно обмахиваясь ладошкой будто веером.

Наверное, в иной ситуации Иллин бы долго смеялась, но в данный момент веселиться совершенно не хотелось. Криво усмехнувшись, она сделала вид, что оценила шутку.

— А власть у них наследуется не только по крови, — продолжила вдохновленная ее оскалом Мариит, — Право руководить кланом получает сильнейший. Любой может бросить вызов вождю и в присутствии всех доказать свое превосходство. Ох, я бы посмотрела, как проходит схватка. Наверное это что-то вроде битвы на кинжалах до первой крови. Ведь мечей они не носят…

Или грызня двух гигантских волков. До первой и единственной смерти. Да что там волки, судя по всему, айсвиндцы способны были убить противника и без помощи какой-то железки. Сердце опять трепыхнулось. Эйнар мог раздавить ее просто сжав покрепче. Но его объятья всегда были до невозможного бережны. И разве что во время близости он иногда забывался, награждая ее тело синяками. Низ живота потянуло, а грудь заныла и напряглась, стоило вспомнить жаркий, полный стонов и ласк, процесс награждения.

— Иллин, тебе опять дурно, да? Может, приляжешь? Ты столько времени без памяти была, едва дышала. Давай, давай, а я тебе еще что-нибудь расскажу…

Мариит заботливо тянула ее за краешек рубахи ближе к подстилке. Иллин не сопротивлялась. Да, ей лучше прилечь. Вспышка желания выжгла последние силы, а внутри всколыхнулась настоящая буря чувств, раскачивая ее ослабевшее тело из стороны в сторону.

Мариит говорила и говорила, о жизни айсвиндцев во дворце, об их службе в личной охране Императора и том, какие слухи гуляют среди придворных об этих сильных и скрытных мужчинах. А она лежала и невидящим взглядом смотрела куда-то мимо грубой каменной кладки стены. Перед глазами плыли воспоминания о тех днях, что она провела рядом с Эйнаром. Отринув в сторону свое неискоренимое упрямство, она со стыдом отмечала для себя все новые и новые мелочи, на которые раньше так глупо закрывала глаза. Эйнар действительно заботился о ней. Никогда она не думала о том, где достать пищу или провести ночь. Набрать воды или хвороста. Все эти обязанности взвалил на себя Эйнар, в то время как тот же Йозеф не удосужился ей и корзинку с покупками помочь донести.

Иллин содрогнулась, вспоминая презрительный взгляд, доставшийся ей напоследок. Почему она не замечала ничего раньше? Отмахивалась от гуляющих сплетен об его ветрености. А столкнувшись с постыдной правдой нос к носу, вдруг решила, что жирные краски и вонючие духи могут что-то исправить. О, в какой пыльный ящик она спрятала свои мозги? Думать не хотелось, куда бы ее завела собственная слепота, если бы Эйнар не вмешался. Да, сделал он все быстро и не считаясь с ее мнением. И это было обидно! Но ни разу оборотень не совершил над ней насилия. Хотя имел на это все права. Никто не посмел бы заступиться, даже если бы мужчина топил ее в помоях перед казармами стражи. Указ Императора! Единственное, что Иллин никак не могла оправдать и принять — его времяпрепровождение до того, как он пришел в таверну Луи. Эта мысль упрямой занозой сидела глубоко внутри и нет-нет, да и давала о себе знать.

Занятая самоедством и запоздалым вытаскиванием головы из песка, она не сразу обратила внимание, что метка как будто побаливает. Тронув до изгиб шеи Иллин тихо зашипела. Болит! И даже припухло немного. Впрочем, на ее теле сейчас полно ожогов и запекшихся рубцов. Язвой больше, язвой меньше. Может, маг потеряет к ее метке интерес? Тянущая боль вспышками отстреливала в плечо и за ухо, но была вполне терпима и не слишком заметна среди общего дискомфорта.

Стараясь не кряхтеть, как древняя развалина, Иллин свернулась на подстилке и, накрыв ладонью дергающую метку, опять погрузилась в воспоминания. Ей бы подремать, но плохо было так, что при попытке закрыть глаза к горлу подступал тошнотворный ком. Мариит давно угрелась за ее спиной и спала. Или просто лежала. Остальные пленницы тоже вели себя тихо. Разве что некоторые срывались на короткие всхлипы, больше напоминающие скулеж побитой псины. Время тянулось медленно, но Иллин была рада каждой секунде, проведенной вдали от того ужасного стола и сумасшедшего мага. Но всему рано или поздно приходит конец.

Скрежет засова и заставил ее напрячься. Одна из женщин протяжно взвизгнула и что-то быстро забормотала. Остальные, судя по шороху, повскакивали со своих мест и забились глубже в клетки. Мариит за спиной зашевелилась и села, а ей вот было слишком хреново, чтобы заставить себя поднять голову и посмотреть на вошедшего. Четкие, рубленные шаги направлялись прямиком к их клетке. Пара секунд черная тень легла на каменную кладку пола.

— Иллин. Встать.