— Я тут ни разу ещё не был. Приземлимся, раз уж прилетели? — спросил Макс.

— Прицицеронимся, — хохотнул Лео.

Они бесцеремонно прицицеронились в диких джунглях, повалив немало деревьев.

— Кстати, этот мусор, что ты подобрал на Юджине, можно выбросить нафиг. Я уверился в мощи твоего корвета.

— Ага...

Лео поднял корабль и пошёл к шлюзу. Макс подумал, что за прошедшие несколько минут они намотали по коридору туда-обратно уже с треть километра.

— Смотри, она пыталась пробить заслон.

На двери, отделяющей склад от коридора, и вправду красовались вмятины.

Лео с пыхтением выбросил ящик с корабля, а потом подхватил ментальной волной самого Макса.

— Что за шутки? — воскликнул тот.

— Как ты и посоветовал, выбрасываю подцепленный на Юджине мусор, — весело ответил Лео, вышвыривая Макса за борт. Земля приближалась неумолимо быстро, и уже через пару секунд встретила Макса задорным «Вы убиты игроком Лео».

Макс очухался на треугольной платформе из растрескавшегося песчаника. В трещинах рос папоротник, местами доходя Максу аж по пояс, а саму платформу то тут, то там, скрывал слой земли. Если разработчики пытались воссоздать чувство крайнего запустения, им это удалось. Макс как-то смотрел древние фотки из Припяти; новый пейзаж их однозначно напоминал, хоть и был тропическим.

Рядом, увитое лианами, проглядывалось разрушенное бетонное строение — растения разломали стены своими корнями и побегами. Широкие листья пальм застилали небо, зелёной крышей укрывая платформу.

«Не будь на меня в обиде. Ты меня оскорбил, я тебя сбросил вниз. Мы квиты, ок?» — написал Лео. Кто знает, которую из максовых реплик он счёл за оскорбление? А может, догадался, что пассажир его использовал? Макс ответил ему многозначительным «Лололо».

***

В здешних дебрях, кроме Макса, не было ни одного игрока. Он любил это чувство: будто бы стал тем самым первооткрывателем из книжек Жюля Верна или Джека Лондона, покоряющим затерянный остров или дикий запад — в детстве Макс зачитывался ими. Но на Земле не осталось ни единого неисследованного уголка; кроме, разве что, не прельщавших Макса морских глубин. А на поверхности — где ж поймать дух авантюризма, если вся планета покрыта сетью спутников, и даже в Гималаях можно встретить дрон, фотографирующий горные склоны или собирающий образцы травы — мало ли для чего могут послать в Гималаи дрон; быть может, кто-то в Монголии заказал экспресс-доставку южно-китайских носков, и агрегат решил срезать путь через горы?

Можно было надеяться, что когда-нибудь человек добьётся своих яблоневых садов на Марсе, обуздает ядовитую Венеру, согреет своим присутствием один из спутников Юпитера — или даже целых два; но это явно случится не раньше, чем самому Максу стукнет девяносто или все сто лет. Нет, была на красной планете колония Маска, уже отпраздновавшая юбилейный десятый год (правда, парень запамятовал — по земному летоисчислению или собственному, марсианскому), да велика ли радость — торчать в пустыне под куполом до самой смерти. Тем более, ещё не вечер, может, и задохнётся, как колония-предшественница.

А Юниверсум дал Максу эти далёкие планеты, удивил новизной, обрадовал открытиями — и все в безопасной зоне, не отходя от кухни и санузла со всеми удобствами. Как можно было игру за это не любить?

Макс бодро шёл по джунглям, раздвигая папоротник на своём пути. Воздух здесь был тяжёлый, душный, как в бане, и пахло — словно кто-то разбил витрину в парфюмерном магазине. Осязай Макс этот букет ароматов вживую, у него несомненно бы закружилась голова, но он был спасён безопасностью виртуала.

Вскоре он выбрался на широкую, круглую поляну, посреди которой красовался шикарный, большущий цветок. Его пушистые листья слабо шевелились, несмотря на то, что в лесу не было ветра, а бутон повернулся на шорох. Ветка треснула под ногой Макса, цветок пискнул и убежал в чащу, проворно перебирая стеблевыми отростками.