Ты наг, сын мой

Лео, психанув, оффнулся безо всяких прощаний. Рокси написала: «До завтра!» и разлогинилась вслед за братом. Макс потерзался с минуту, да и тоже последовал их примеру.

На часах была уже глубокая ночь, а в комнате всё равно душно. Макс выглянул в окно, чтобы хоть немного освежиться. Руки и лицо адово зудели от комариных укусов.

На футбольном поле давно уже не было юных спортсменов, только трое мужиков сидели на лавках для болельщиков. Крайний левый разливал водку по пластиковым стаканчикам.

— Зина-а-а! — вдруг заорал крайний правый. — Зина-а-а-а!

— Нахрена нам твоя Зина! — прервал его центральный. — Лишний рот!

— Так Зина своё принесёт, — ответил тот, и они оба заголосили уже хором: — Зина-а-а-а-а-а-а!

— Ща я... Ща я, чтоб лучше слышно... — центральный алкаш взобрался на скамейку с ногами, но покачнулся, и упал на левого.

— %&#$ %&#$ %&#$! — вскричал разливальщик. — %&#$ %&#$ всю водку, ёпт!

Он накинулся на центрального с кулаками, правый подскочил к нему, помогая бить среднего ногами.

— Зависимые, — брезгливо проговорил Макс, закрывая окно и задёргивая шторы. Пусть лучше жара, чем эти вопли.

На юфоне было четыре пропущенных — два от Дианы, два от матери. Поскольку заводить очередное «Как дела, что делаешь?» Максу не улыбалось, он набрал маму.

— Ты в каком отеле остановился? — с ходу спросила она.

— ...Эфр... э... я не знаю, как прочитать это. Что-то по-голландски.

— Сын, всё бросай, езжай в Амстердам-Плаза!