Ипатьевна — сама по себе немаленькая бабища славянской раскрашенной наружности — с видимым извращенным удовольствием предложила мне три черные футболки на выбор. Я, не глядя, взял одну, напялил на себя и, покрутившись перед зеркалом в раздевалке, выматерился. На спине значилось: «HEJ, PRINCESSA! MEN’SHE STRESSA!»
Твою-то мать!
Но всё это меркло перед неожиданным открытием: у меня на правом предплечье обнаружилась татуировка! Нет, она и раньше была, но едва заметная, намеченная тонкими контурами. А теперь — на запястье красовался свежим колером черный браслет с затейливым орнаментом, а над ним — некие замысловатые загогулины навроде иероглифов, в которых я с большим удивлением распознал схематично нарисованную женщину и несколько песьих голов.
Вот это новости! Это что — ачивки? Или — и вправду татау как в «FarCry-3»? Я теперь — долбанный Мауи из «Моаны». Охренеть можно. Меня, похоже, догнало страшное урук-хайское колдунство Резчика!
— Не задерживаемся в раздевалочке! — прогундосила Ипатьевна. — Маечку приобретать будете?
— Буду. Спасибо вам большое, — сказал я, как можно более радостно улыбаясь.
— Ишь ты! Урук спасибо сказал! Это ты такой довольный потому, что учителя укокошил? — поинтересовалась противная продавщица. — Подох — и хрен с ним. На что уж зловредный мужик был! И кобель, каких поискать!
На этом моменте мне показалось, что ее глаза мечтательно закатились, так что я даже вздрогнул, оглядев ее габариты. Интересно, как ей проще в дверь входить — боком или ровненько? Трудности должны возникать в любом случае…
— Спасибо, Ипатьевна, — еще раз сказал я. — Если будет что-то нормальное моего размера — отложите, а? Я на работу устроился, зайду еще — куплю! Надо бы гардероб обновить…
— Ого! Ишь какой молодец! А звать-то тебя как? А то Резчик-то на тебя больше по матери лаялся, а имя-то…
— Бабай. Бабай Сархан, — зачем-то уточнил я.
— Ну, заходи, Бабай, я со следующего привоза что-нибудь присмотрю тебе… Сорочки, бывает, привозят хорошие, османские…
— И обувь!
— Сорок седьмой размер? Ба-а-альшая редкость! — горестно вздохнула Ипатьевна. — Шлепанцы н-н-нада? Шлепанцы у меня есть!
Мне были не нужны еще одни шлепанцы, так что я пошел обратно, в закусочную. И не дошел!
Если говорить о теории великого сракопада, то вся моя жизнь тут, в этом таинственном Сан-Себастьяне, все эти пару коротких дней и длинных ночей по сути представляли из себя один сплошной сракопад.
Вот и теперь, в самый неподходящий момент, неведомая сила ударила меня под коленки, опрокинула, подняла в воздух и зашвырнула на одну из раздолбанных крыш здешних домов. Я, самым причудливым образом извернувшись в полете, еле-еле умудрился поймать шлепанец, слетевший с левой ноги, и, не успев удивиться такой своей ловкости, брякнулся на грязный рубероид.
— Какого хера… — начал обычный свой треп я, пытаясь при этом оглядеться и высмотреть неприятеля, но был самым бесцеремонным образом прерван.
— Заткнись, урук, — голос был незнакомый, явно женский и молодой. — Фу, правду говорят: с вами магичить — как в дерьме купаться…
— А ты купалась в дерьме? — не преминул уточнить я, пытаясь подняться и дивясь при этом урук-хайским слабоумию и отваге. — Как ашчушчэния?