Ведь инструктировал, буквально разжевал же всё, что дело нужно было сделать тихо, аккуратно, не привлекая к семье Тишиловичей внимания. Не привлек, он их всего лишь уничтожил.
При мысли об этом у Панфилова даже сердце прихватило, чего уж точно никогда за его пятьдесят семь лет не случалось. Со смертью князя можно смириться, есть живой наследник, но вот…
— Что с пацаном, я тебя спрашиваю?
И такой жутью от отца… нет, не от отца — от главы Рода повеяло, что весельчак и любимец девушек, а также мировой парень для множества знакомых, Натан Демьянович Панфилов засомневался, что он вообще выйдет из этого кабинета живым.
— Погиб пацан! — еле слышно донеслось до Демьяна Тихомировича. — Но после, как всё закончилось, его тела мы не нашли, — Натан решил всё же сам сознаться в этом, всё равно доложат. — Пропало. Но я уверен — он точно погиб!
— Что-о?!
Лежа возле торчащего из земли скалистого выступа, в бреду метался молодой парень. Но не физическая боль приносила ему страдания, хоть рана его и была серьезна, что одежда чуть ли не полностью пропиталась кровью. Фантомная боль от разрываемой на части души не давала ему окончательно в беспамятность уйти.
Несмотря на невероятные страдания, он всеми силами пытался себя идентифицировать.
Скрутило так, что больнее уж некуда, кости рук и ног затрещали, выворачиваясь из суставов, а зубы начали крошиться, из-за крепко сжатых челюстей.
Перед внутренним взором метеором пронеслись воспоминания: смутные дошкольные и более яркие школьные времена, жизнь вдвоем с дедом, бесконечное обучение, прерываемое тренировками с разными нанятыми дедом наставниками. Всё вспомнилось. Переезд в другую страну, где только обжились в своем новом огромном доме и — апокалипсис.
Старый мир умер!
Потом был рейд в Нижний Новгород и… — очередная волна боли раскаленной иглой вонзилась в голову. — Не умер! После выстрела раненого дезертира в спину — тогда он выкарабкался. Долгая и мучительная дорога домой приличного размера колонной. Добытые у дезертиров трофеи не бросили, доставили в анклав и освобожденных: дезы спецов нахватали — от врачей до просто мастеровых людей, которым что не поручи, всё им по рукам. Так что таких специалистов грех было бросать. Заодно и за руль трофейных грузовиков было кого посадить, за это оружием с ними расплатились. А потом… Война с монстрами! С сектантами! С многочисленными бандами и новоявленными Князьями, которые их анклав под себя подмять стремились.
Всё вспомнилось!
Вспомнился и момент смерти переоценившего свои силы Ведуна, и туманный тоннель, последовавший после его кончины. Долгий, растянутый на века полет в никуда, и как сознание, не испытывая никаких эмоций, постепенно растворяется в этом однообразном молочном нечто.
И вдруг — столкновение!
Неестественное спокойствие резко сменилось ужасом. Оказывается, Саня Мещерский — Его дух? Душа? Не важно! — он летел ни в каком не тоннеле, его до сего момента окружал кокон непонятного происхождения, который его и оберегал от внешнего воздействия. В момент столкновения кокон стал прозрачным, и Саня увидел — в этот момент ужас и накрыл его с головой, — к кокону присосались тысячи совсем мелких и сотни более крупных туманных сгустков.
Они его жрали!
Отсюда и ощущение, будто он растворяется. Он на самом деле растворялся, оседая в желудках (если они у них есть) этих эфирных тварей.