Лифт доставил нас с Мишей на четвёртый этаж, и меня вкатили в рабочий кабинет местного начальника, на двери которого висела табличка, извещающая, что здесь заседает руководитель проекта Румянцев К.В. Коротко и лаконично. В приёмной никого, а в кабинете всё строго и функционально: отделанные под красное дерево стены, большое окно, на стене плоский сорокадюймовый экран. Напротив – дубовый стол, пара кожаных кресел и в одном из них полный лысоватый мужик, по виду мой ровесник, в шерстяном свитере и потёртых брюках. С виду типичный тюфяк, удел которого – быть на побегушках у тех, кто сильнее характером. Но первое впечатление бывает обманчиво, это общеизвестный факт. Поймав взгляд Румянцева, я пришёл к выводу, что передо мной волевой, упрямый и жёсткий человек – руководитель и лидер.

– Добрый день, Вадим Андреевич, – поприветствовал он мою скромную персону и представился: – Меня зовут Константин Викторович. Кто вы, мне известно, Иван Иваныч о вас хорошо отзывался, а на основе вашего досье можно не один боевик или хороший детектив написать. Впечатляет. Кавказ. Таджикистан. Работа в аналитическом отделе ФСБ, а затем эта глупая авария, после которой вы не сломались.

«А Лавров-то – подлец, – мельком скользнула в голове мысль. – Даже досье на меня имеет и предоставил его частному лицу. Впрочем, по сегодняшним временам, когда покупается и продается всё, включая государственные тайны, это обычное дело. А он отставник, который хочет хорошо есть и иметь в кармане разноцветные бумажки с портретами иностранных президентов. Ладно, переходим к разговору, надо же узнать, что здесь происходит, и лучше сделать это раньше, чем позже».

– Рад знакомству, – рассматривая Румянцева, произнёс я и, отдавая инициативу учёному, замолчал.

Руководитель проекта цыкнул зубом, смерил меня долгим оценивающим взглядом и спросил:

– Иван Иваныч объяснял, чем занимается наш исследовательский центр и ради чего вас пригласили?

– В самых общих чертах. Никакой конкретики, и я рассчитываю, что разъяснения получу здесь и сейчас.

– Это само собой, разъяснения будут. Однако для понимания всего, что мы собираемся сделать, надо знать физику. У вас, кстати, как с этим делом?

– Плохо.

– Так я и думал. Но это не критично. Вы человек умный, поэтому быстро разберётесь, в чём дело. Тем более что имеется видеоролик, который приготовили для широкой общественности, так сказать, в целях популяризации науки. Посмотрите его позже, а пока объясню вам, чем мы занимаемся, на доступном уровне.

В руках Румянцева появился пульт, и загорелся настенный экран, на котором появилось изображение нашей Галактики. В центре ядро, а вокруг него спирали, в одной из которых, ближе к хвосту, наша Солнечная система.

– Красиво, – разглядывая застывшее изображение, кивнул я и обернулся к учёному.

– Это точно, – согласился руководитель проекта, устало вздохнул и начал небольшую лекцию: – Сто лет назад великий английский учёный-физик Эрнест Резерфорд создал теорию планетарного ядра, суть которой состоит в том, что Солнце – это ядро, вокруг которого вращаются планеты. И в центре Галактики так же есть ядро, вокруг которого вращаются звёзды. Следовательно, всё очень просто и понятно. Мы живём в однополярном мире, и наша необъятная Вселенная лишь песчинка в вакууме внешнего космоса. Это преподаётся в школах и институтах, и на этом базируется фундаментальная наука. Однако Резерфорд, его ученики и внёсший в теорию англичанина дополнение о квантах датчанин Бор ошибались. Давно уже доказано, что кроме нашей Вселенной существуют многие другие. Американцы ведут исследования и уже насчитали во внешнем космосе более двухсот звёздных скоплений, идентичных нашей Галактике.

– Интересно.

– И это только начало. Несмотря на тупики, догматизм, непререкаемость авторитетов, нехватку профессиональных кадров и непрестижность профессии учёного, наука не стоит на месте. Ведутся исследования, ставятся опыты, и есть результаты, которые неоспоримо свидетельствуют, что Вселенная совсем не так проста, как кажется. Она многомерна и асимметрична. И одновременно с этим является единым и неделимым целым. Хотя и состоит из нескольких параллельных пространств, в каждом из которых свои внутренние законы, временные потоки и собственная таблица периодических элементов. Так что Резерфорд с Бором и учениками, а вместе с ними такой мастодонт науки, как Эйнштейн, мягко выражаясь, были не правы.

– И как это касается проводимых вами опытов?

– Сейчас, не торопитесь. – Щёлчок пульта. Картинка на экране стала чётче и ярче. Часть звёзд пропала, и остались только основные рукава Галактики. – Что вы видите, Вадим Андреевич?

Хм! Что я видел? Натуральный фашистский крест.

– Правосторонняя свастика, – сказал я.

– Правильно. Свастика, которая напоминает славянские знаки Коловрат, Яровик и Чароврат. А теперь?