- Пойдем, пойдем! – домовиха подтолкнула меня ладонью под колено, а сама обернулась к сказочному персонажу, велев: - А ты, Кащеюшка, туточки посиди. Обернемся скоро, моргнуть не успеешь.

 Он кивнул, а мы с домовихой наверх потопали.

 Уже внутри, закрыв за помощницей дверь, я проговорила:

- Марусь, тебе готовить зелье придется. Я же не умею. Я такое приготовлю, что и бессмертный умрет!

- Так я и не говорила, что тебе придется. Просто постоишь, поглядишь, да поучишься. Зельюшко легонькое. Для первого разу оно самое годное.

 Тут она направилась прямиком к стене, где травы сушились и банки на полках стояли. Придвинув табурет для удобства, принялась отрывать где-то веточку, где-то листик, а где и корешок отламывала. Все это подавала мне и приговаривала, что да как называется.

 Из всего перечисленного знала я только про мяту и про иван-чай, а вот названия иных слышала впервые, что и не удивительно для городского-то жителя, привыкшего к ромашке и зверобою. Ну разве что еще про кору дуба слышала и липу припомнила. Но не эти, которые мне называла Маруся. Даже сейчас повторить тяжело.

- Ты уверена, что все это смешивать можно? – уточнила я, когда вместе с травками мне на руку упало крыло летучей мыши, высушенное до мумифицированного состояния.

- А то! У него же не простой запор, Вася, а…

- Ой, избавь меня от этих подробностей! – замахала я руками. – Я пока не готова к таким деталям.

 Маруся рассмеялась и проворно спрыгнула с табурета.

- А теперь на кухню, - проговорила она, да только я застыла, глядя на странный рисунок, изображенный на стене. Прежде я его не замечала. А сейчас он появился, когда домовиха подвинула банки.

- Марусь! – позвала я помощницу.

- Аушки? – отозвалась та.

- А это что? – кивнула на узор.

 Она удивленно посмотрела на рисунок и проговорила:

- Не знаю, Василисушка. Впярвой вижу! Не было его прежде, ей-богу, не было! Не иначе, проявилось, когда ты силушку получила. Да за банками было не разглядеть.

- А ты знаешь, что это за знак? Ну, что он может означать? – спросила тихо.

- Знать не знаю. Это же он, мертвый язык.

 Тут я отчего-то помянула про себя недобрым словом бабкино зелье. Знала бы, что оно такое бестолковое, лучше бы Кащею отдала. Ему как раз пригодилось бы. Глядишь, и камень бы выскочил пулей. А так, ни себе ни людям… ну или нелюдям?