Он поднялся, разорвав наш зрительный контакт.
- Мне уже пора. Завтра с утра приду, поставлю стекла в гостиной и на чердаке.
- А что по поводу наших занятий? – спросила у колдуна.
- Все, как договаривались. Завтра и начнем. Сегодня, боюсь, свою порцию потрясений ты уже получила. Отдыхай и слушайся Марусю. И, кстати, пришли ко мне Прохора. Если откажется перебраться ко мне на временное проживание, скажи, пусть все равно зайдет. Нам надо поговорить.
- Передам, - кивнула и пошла следом за мужчиной, чтобы проводить до дверей.
Уже на пороге мелькнула мысль, что вот сейчас колдун задержится, обернется, поймает меня в свои объятия и сделает то, что не закончил на чердаке. Ох, как же мне хотелось повторного поцелуя! Даже губы зачесались. Но, право слово, я же девушка приличная, не стану ведь первой бросаться на шею понравившемуся мужчине. Да, знаю, нравы сейчас не те, что были во времена молодости Маруси. Но мне хотелось, чтобы первый шаг все же сделал он. По тому праву, что Добрыня – мужчина. Это казалось правильным.
Невольно потянулась за Волковым, но он лишь подмигнул мне и вышел за порог. Я ступила следом, чувствуя долю разочарования.
«Ну, е-мае!» - подумала, провожая взглядом колдуна, шагавшего по мокрой, после ливня, тропинке.
- До завтра! – буркнула в спину Добрыни.
Он лениво оглянулся и махнул мне рукой.
«Мог бы и поцеловать! - подумала с раздражением, закрывая дверь. Ну да переживу! - Не очень-то и хотелось!».
Но внутри что-то неприятно царапнуло за живое. И я поняла, что обманывать себя нехорошо и неправильно.
Хотелось. И хочется даже теперь.
Добрыня пришел сразу после завтрака. Мы едва успели с Марусей поесть, прибрать со стола и вымыть посуду, когда в дверь постучали и домовиха поспешила открывать. Она всегда чувствовала, когда приходил Волков. А я, из вредности, наверное, осталась на кухне. Прихватив вафельное полотенце, уселась за стол и принялась вытирать насухо тарелки, прислушиваясь к звукам и голосам.
Да. Это совершенно точно, пришел колдун. Жаль только я, как не старалась, не смогла услышать ни единого слова, хотя и так прекрасно знала, о чем пойдет разговор. И, действительно, уже через несколько минут во дворе застучал молоток, а домовиха, вернувшись в кухню, посмотрела на меня с молчаливым вопросом во взоре. Я нутром чувствовала, что еще немного и маленькая женщина начнет допытываться, почему я такая мрачная и отчего не вышла поприветствовать Добрынюшку, но Маруся удивила, когда достала из кармана своего объемного фартука длинную карточку, которую и положила передо мной на столе.
- Это еще что? – спросила я, вытирая руки от влаги.
- У ящик поштовай бросили, ну тот, шо на двери висит, - пояснила домовиха.
- Хм… - протянув многозначительно, взяла карточку, такую непривычную в этой местности. Где-то в городе инкрустированная золотом бумажка с вензелями вряд ли кого-то удивила бы, но только не здесь, в Ложечках, где кроме газет и писем, сомневаюсь, чтобы существовало хоть что-то на местной почте.
- Добрыня видел? – прочитав имя на карточке, спросила у Маруси.
- Не, он ужо ушел, кады я увидела, шо там торчит ента штука, - пояснила домовиха. – А чаво это, а Вась?