(I)

Как будто ступил из одного мира в другой, — размышлял Стюарт Фэншоу. Теперь Манхэттен отстал от него, и монотонная панорама асфальта и шквал автомобилей на магистрали внезапно растворились в пышной листве, деревьях высотой сто футов и затенённых извилистых лесных дорогах. Фэншоу должен был привыкнуть ко всей той зелени, которая казалась яркой до такой степени, что слепила глаза. Чем больше расстояние между мной и Нью-Йорком, тем лучше… Его чёрная «Audi» скользила по дороге, усаженной деревьями, с ярким солнечным светом, пробивающимся сквозь бесчисленные заросшие листвой ветви. Великолепно здесь! — подумал он. Все эти потрясающие пейзажи мешали ему сосредоточиться на дороге, но он приветствовал новое приключение.

Всё это отвлекало его внимание от воспоминаний.

Машина выехала на чистую гравийную дорогу через глубокий, извилистый поворот. Нью-Гемпшир действительно был другим миром.

Фэншоу было пятьдесят, но ему можно было дать сорок, что он приписывал хорошим генам, физическим упражнениям и разумной диете. Он также был, по счастливой случайности или способностям, феноменально богатым. Его глаза стали задумчивыми, когда он в очередной раз крутанул руль руками в кожаных перчатках. У меня есть всё, что может хотеть любой мужчина, так почему же…

Он не позволил мысли закончиться. По правде говоря, Фэншоу чувствовал себя призраком самого себя.

— Кто бы что сказал, глядя на меня? — спросил он своё отражение в зеркале заднего вида. Каждый непроизвольный взгляд на зеркало сопровождался самыми худшими враждебными оскорблениями. — Извращенец! Подонок! Вуайерист!

Он позволил своим размышлениям сгореть против его воли. Выражение его лица трансформировалось в прямую бесстрастность, когда его глаза продолжали возвращаться в серебряный овал из стекла.

Он пробормотал про себя: Вы должны вырвать себя из этой окружающей среды. Он тотчас же вспомнил это последнее назначение доктора Тилтон, которая, несмотря на её притягательную внешность, казалось, всегда была сдержанна и холодна. У неё было такое лицо, как будто она держала слишком много мыслей в голове, но никогда не озвучивала их. Фэншоу никогда не мог понять: она была либо очарована им, либо он был ей противен. Именно так она всегда смотрела на него из-за стола и с этой жёсткой, клинической аурой вокруг себя. Сам Фэншоу лежал на пресловутом «диване».