От мысли, что он со мной всё время забавлялся, как кот с мышкой, меня просто затрясло от злости. Любовь — любовью, а вот над ведьмой так шутить не стоит.

— Дорогая не преувеличивай, я тебя соблазнял в образе ректора и Адимиса. — развалившись на алтаре и придерживая одной рукой голову, усмехнулся аферюга. А когда он весьма красноречивым взглядом прошёлся по моей фигуре, до меня дошло: я стою в костюме Евы! От стыда стала, кажется, красная как помидор.

— Одежду верни, сволочь! — рявкнула на него. При этом стараясь спешно прикрыть хоть что-то.

— Зачем? — приподнял одну бровь божественный. — Меня твой вид устраивает, я даже больше скажу, предпочитаю видеть тебя именно так как можно чаще. Катерин, ты не думаешь, что пора бы и долг вернуть?

— Ка… Какой ещё долг! Когда я успела-то тебе опять задолжать-то! — меня уже реально трясло от гнева. Мне казалась, что ещё чуть-чуть, и всё, я взорвусь.

— Подойти ко мне и покажу, какой, — похлопал по алтарю рукой.

— Ага, щас! Ты что, думаешь, что я с разбегу рвану в твои объятья? Ты мне зубы не заговаривай! А ну быстро колись, зачем был нужен этот цирк! И одежду верни, развратник! — топнула я ногой для большей убедительности.

— Ведьма, одним словом, — поднимаясь с алтаря, проговорил «любимый». Но при этом вид у него был такой довольный… — Нет бы мужа сначала порадовать, а она разборки тут устроила, — притворно вздохнул божественный, но одежду мне вернул, да и себя не обделил.

— Э нет, это не разборки, дорогой, не путай, — угрожающе стала надвигаться на аферюгу. Ты посмотри на него, стоит, светится от счастья как начищенный пятак, сволочь!

Он же почувствовал, что сейчас я настроена не на мирные переговоры, а на акт возмездия за поруганное достоинство, и час расплаты настал. Не отрывая от меня своего взгляда, стал медленно отступать в противоположную от меня сторону, за алтарь. Но вот гадкую улыбочку так и не убрал, а зря, на меня она действовала как красная тряпка на быка. А когда я увидела озорной огонёк в его глазах, поняла, он это воспринимает как прелюдию перед «брачными играми». Вот сволочь! От осознания этого у меня ярость просто взбурлила, как лава перед извержением вулкана.

— Любимая, помни о последствиях, я всё-таки бог с мстительным характером, не боишься? — усмехался он, внимательно следя за мной.

— Да мне плевать, что ты бог с отвратительным характером! Я и сама, знаешь, не ангел! Так что не пугай, о себе подумай, мстительный мой, — шипя, как настоящая змея, ответила ему.

— О да, я просто в восторге от твоего нового воплощения, а какая темпераментная стала, — при этом одарил меня соблазняющим взглядом божественный.

— Я тебе покажу — восторг! Озабоченная скотина! — рявкнула на него.

— Тише, радость моя, не забывай про наш с тобой договор. — а вот это он зря сейчас сделал, про проклятый договор напомнил! При напоминании о нём ярость вырвалась наружу в виде огненного шара в моей руке. У меня, кажется, помутился рассудок, и одно было желание — прибить зарвавшегося бога. И если я этого не сделаю, то просто взорвусь. Я швырнула в его сторону огненный шар, раздался взрыв, поднимая клубы пыли и осколков от алтаря. А вот в аферюгу я не попала, что очень меня разозлило. Он стоял и в прямом смысле ржал надо мной.

— Любимая, какой огонь! Какой темперамент, я просто в восторге!

В восторге, говоришь? Ах ты, хряк, я тебе покажу, как надо мной смеяться! Всё еще находясь во власти своего праведного гнева, я стала швырять в него огненные шары, которые появлялись снова и снова. На тот момент у меня даже вопроса не было, как они появлялись и почему. У меня была цель: попасть в божественного, то, что это ему не причинит вреда, я просто знала. Но попасть в него всё равно очень хотелось, он, зараза, превосходно избегал столкновения с моими шарами, продолжая смеяться надо мной.

— Ещё не весь? — смеясь, спросил меня он.

— Что — весь? — швыряя очередной разряд, спросила у него.

— Я спрашиваю, ещё не весь храм мой разнесла? — в очередной раз уворачиваясь от брошенного снаряда, спросил божественный.