— Я просто не хочу впечатывать в память эти ужасные сцены! — таким же криком отвечал Генри, но уже с нотками смеха.

Джек начал вышёптывать бранные слова, чем сильнее рассмешил парня. Он стал махать руками и ногами. Женский голос громко пригрозил парням, и они успокоились. Генри ухмыльнулся, смотря на Джека, который смахнул чёлку с глаз и ответил таким же полным ехидства и азарта взглядом.

Конец последней сцены. Занавес опущен. Зрители аплодируют. Генри и Джек стоят в очереди в туалет.

Неожиданно у Генри замигал телефон.

— Ох, чёрт. — он прочитал сообщение. — Меня хозяин просит прийти завтра пораньше. Привезут партию новых книг.

— Во сколько? — поинтересовался Джек.

— В 7. — тоскливо ответил Генри.

Ему не хотелось вставать рано. Хотя обычно он вставал всего на час позже, чем ему предстоит встать завтра.

— Ладно, раз так, мне уже пора.

Джек вздохнул. Он не любил оставаться в одиночестве. От мыслей, что ему предстоит остаться одному, сосало под ложечкой. Это был его страх, как страх темноты у Генри. Только вот зеленоглазый считал, что вероятность оказаться в одиночестве намного больше, чем в темноте. Отец Джека как-то раз сказал ему: «Одиночество страшно только тем, кто боится остаться наедине с самим собой». Кажется, именно тогда Джек понял, чего именно он боится, но не понял почему.

И сейчас единственное, что оставалось Джеку — это пойти домой и надеяться, что сестра уже там. Его дом был в конце улицы, около него стоял тёмно-синий пикап матери, в кузове которого всегда лежало ружьё. Отец Джека был заядлым охотником. Раз в месяц он выбирался со своими друзьями поохотиться на фазанов или, если повезёт, на оленя. В комнате Джека висели огромные рога, которые парень украсил маленькими фонариками.

Была ещё одна причина хранения оружия в машине. Это произошло год тому назад. Пресса давно успокоилась, соседи перестали поднимать разговоры об этом на летних барбекю, кровь на земле давно засохла и смылась дождём. Но всё же она впиталась в землю. Корни всосали её и обогатили стволы деревьев и цветов. Теперь она часть этого города, часть истории. Всё, что когда-либо случалось здесь уже навечно останется в весенних ручьях, будет передаваться шелестом листьев, воспеваться холодным ветром и витать в воздухе.

Всё началось с бури, как всегда. Бедствие — всегда символ обновления, предшествие чего-то нового и конец старого. Однако в случае Уоррена — это смерть. Кто-то понимает под ней что-то святое, благое, начало новой жизни, но у других — это мрак, непостижимая пустота, отчаяние и вечные страдания. Перед неизведанным всегда подгибаются ноги, хочется повернуть назад, но оно неизбежно.

Ружьё дядюшки Пита всегда висело над дверью. Он не был охотником, но любил, когда его им считали. Старое, но отполированное до блеска оружие вызывало всегда один и тот же вопрос: «Вы, значит, охотник?». Старик на это отмахивался, улыбаясь, и говорил, что он давно уже не в тех годах, когда бегаешь по лесу целый день за шустрыми зайцами. Честно говоря, он и не бегал никогда. Его племянница Сарра его даже в магазин одного не отпускала, боясь, что он может там учудить. Под этим словом подразумевались невинные заигрывания с продавщицами и бесчисленные рассказы о его увлекательной жизни.

«Старость и создана для того, чтобы ты рассказывал миру о своём опыте.» — любил говорить Питер.

Жены у него не было. Она разбила его сердце, и он не любил о ней говорить. Сестра, слишком поздно родившая милую девочку, которую назвали в её честь, погибла при родах. У старика осталась племянница, которую он лелеял в течении всех её двадцати пяти лет. Каждый год подарки на Рождество, День рождения, Пасху, День благодарения и Хэллоуин…

Прошлая осень не баловала жителей Огайо дождями. Поля стояли сухие, из-за пыли трудно было дышать, а небо просто хмурилось, сдерживая слёзы. Настало время собирать конфеты, и ряженые повалили на улицы.

Сарра вернулась домой около девяти. В кафе кончилась её смена, и она спешила домой, чтобы насладиться праздником. Тёмные окна их дома показались девушке подозрительными. Её дядюшка не мог рано лечь спать, ведь он ещё не вручил ей подарок…

Сердце заколотилось сильнее, но внешне Сарра старалась держаться спокойно. Она отперла ключом дверь и погрузилась в сумрак дома. Лампы зажигались одна за другой, освещая уютно обставленную гостиную. Сарра поднялась на второй этаж и осмотрела каждую комнату. Они оказались пустыми. Девушка стала успокаивать себя различными теориями. Внизу обнаружилось, что пальто дядюшки отсутствовало, как и его шляпа. Она присела на стул, спокойно выдохнув.

Питер хлопотал на кухне, готовя праздничный ужин, когда заметил, что сливок еле хватало на одно пирожное. Так оставить он это не мог, поэтому вытер руки о фартук с забавной рожицей и направился в прихожую. Ближайший магазин был около города, в то время как дом Пита находился около лесополосы по соседству с участком Риганов. Обычно он не спеша шёл по дороге, держась ближе к деревьям. Сейчас же было слишком темно для такого маршрута, поэтому мужчина зашагал под фонарями на противоположенной стороне. Из города доносились визги детей и громкая музыка с карнавала.