Рита сопротивляться не стала, а с сонным видом побрела к месту своего отдыха. Я проводил ее взглядом и уселся на один из свободных пеньков у костра. Симон Галилеянин, оценивающе посмотрев на меня, устроился напротив. Так мы и сидели полчаса, пока наконец он не произнес.

- Я вижу, тебя что-то беспокоит, – поглаживая бороду, заявил он с прищуром. – Можешь не стесняться и спросить. Перед таким затворником, как я, нечего скрывать.

- Вопросы у меня есть, но стоит ли их задавать? – неуверенно произнес я.

Меня серьезно беспокоил уровень его силы. Это ненормально. Разве может разумный с такой силой просто так бродить по мирам и ничего не делать? Как-то все это странно. К тому же, я нечего не слышал о нем ни от кого, кроме Изначальных.

- Думаю, лучше сожалеть о сделанном, чем о несделанном, – многозначительно произнес он. – Спрашивай. Я не обижусь. К тому же, мне и самому хочется с тобой пообщаться.

- Я не совсем понимаю, – задумчиво смерил я взором Галилеянина, – вы смогли увидеть во мне истинную личность. Смогли разглядеть Изначального! Ну точнее, часть его разума, сознания или души. Честно говоря, я так и не понял, что именно вы ощутили. Ну да это и не важно. Важно другое. Почему, обладая такой силой, вы живёте просто, словно отшельник? Почему не …

- Остановись, – печально улыбнулся он, поднимая руку. – Я понял тебя. И да. В глубине твоей души не часть разума или какая-либо другая часть Изначального. У тебя его оттиск. Можно сказать, копия. Но это не делает эту копию чем-то нереальным. Здесь надо понять одну простую вещь. Любой оттиск Изначального является частью его самого. Частью его силы, что разлита по всему мирозданию нашей мультивселенной.

- Я спросил не об этом, – хмуро измерил я его взором.

- Я знаю, – растерянно покачал он головой. – Ты спросил насчет моего бездействия и нежелания вмешиваться во что-либо. Я помню. Вероятно, ты пока не сможешь меня понять, даже если сильно захочешь, но попробовать можно.

Переведя взор на облачное небо, он легонько, но эффектно убрал облака, открывая вид на многочисленные звезды.

-У нас есть сила. Есть возможности. Есть власть. И иногда она становится абсолютной. Сложно сказать, настолько я сейчас силен, но не думаю, что кто-то из Вечных сможет без проблем уничтожить или поглотить мой разум. Казалось бы, при таких исходных параметрах я должен не бродить между мирами, а что-то делать, не так ли?

- Это звучит логично. Разве нет? – не очень уверенно произнес я. Слишком сильное впечатление на меня производил этот отшельник.

- А зачем? Зачем вмешиваться в жизнь? Разве она требует нашего вмешательства? – перевел он взор на меня. – Разве мы имеем права указывать, кому как жить? Мы создаем законы, возводим стены морали и ложного чувства справедливости и «правильности», но при этом сами обладаем безграничной властью. Абсолютная власть развращает абсолютно. Мы перестали видеть в обычных людях этих самых людей. Утратили связь с теми, кем не так уж и давно были сами. Мы стали считать себя кем-то выше собственных законов. Мы называем себя богами. Но в реальности мы просто обычные люди, которым повезло с доступом к силе. Мы используем то, что нам даровал Создатель и то, что привнесли в мир его апостолы Изначальные. Но где сейчас Создатель? Где Изначальные? Почему они устранились? Вот ты как сам думаешь? Почему?

- Все надоело, – спокойно ответил я, пожав плечами.

Я конечно же мог рассказать ему правду, но зачем? Мало того, что это довольно рискованная затея, так еще и вряд ли мне позволят это сделать. К тому же, что-то мне подсказывало, что скорее всего, я не смогу его убедить в истинности своих слов. Слишком сильно этот отшельник верил в свой надуманный замысел Создателя.

- Но так ли это? Ты действительно думаешь, что только скука заставила существ, способных изменять саму реальность, уйти в тень? – скептически смерил он меня взором.

- Кто их знает. Может еще что-то есть, но они нам забыли об этом сообщить.

- Почему же забыли? – усмехнулся он. – Как раз таки и не забыли. Они ушли, потому что поняли простую вещь. Когда у тебя есть абсолютная власть, то ты перестаешь ощущать границы дозволенности. Ты перестаешь видеть разум в тех, кто слабее тебя. Но еще страшнее ваше восприятие. Я даже не знаю, что опаснее. Ваше заблуждение в эфемерной правоте и праве решать, как именно жить обычным людям, или равнодушие к смерти разумных. Разве я не прав? Вот например, ты когда в последний раз задумывался о гибели миллионов людей от столкновения демонов, хранителей и измененных? По-прежнему оправдываешь свои действия тем, что люди отправятся на круг перерождения? Или же думаешь, что твои сражения с другой стороной важнее жизни разумных?

- Я думаю, что любая жизнь важна, но если не сражаться с теми же самыми демонами, то они захватят все миры и заберут право на свободу у всех разумных, – уверенно и твердо возразил я.

Какую-то каплю сомнения он заронил в мой разум, но это была лишь капля. С методами демонов нельзя мириться. Да и эти прибывшие обращенные, или как их называл Галилеянин, - измененные, - тоже хотели применять к обычным людям слишком специфические методы воздействия. Если быть совсем точным, то они видели во всех разумных либо потенциальных поставщиков энергии веры, либо своих слуг без права на личное мнение.