– Отлично сработано, старина. А ты знаешь куда больше, чем мне казалось.

Джимми расплылся до ушей:

– Ага! А помнишь, как я даже корову подоить не умел?

Я кивнул. Большие фермы давно были оснащены доильными аппаратами, но мелкие фермеры нередко все еще доили вручную, и сын всегда следил за ними как завороженный. Мне вспомнилось, как он стоял рядом с Тимом Саггеттом, доившим одну из своих шести коров. Скорчившись в три погибели на табурете, упираясь лбом в коровий бок, старик посылал пенящиеся струйки молока в зажатое между коленями ведро.

Он поднял глаза и перехватил жадный взгляд мальчика.

– Хочешь подоить, парень?

– Ага! Пожалуйста.

– Ладно. Вон еще ведерко. Поглядим, сумеешь ли ты надоить доверху.

Джимми присел на корточки, ухватил по соску в каждую руку и принялся увлеченно их тянуть. Ничего не произошло. Он взялся за два других. С тем же результатом.

– Так ничего же не доится! – воскликнул он жалобно. – Ну ни капельки!

Тим Саггетт усмехнулся:

– Выходит, не так-то это просто, а? Сдается мне, долгонько бы ты выдаивал всех шестерых коров.

Мой сын повесил голову, и старик провел заскорузлой ладонью по его волосам.

– Забеги-ка как-нибудь, и я тебя обучу. Заправским дояром станешь.

Недели две спустя, подъехав домой под вечер, я увидел, что в дверях Скелдейл-хауса стоит Хелен, и лицо у нее очень встревоженное.

– Джимми не вернулся из школы, – торопливо сказала она. – Он не говорил тебе, что пойдет к товарищу?

Я напряг память.

– Как будто нет. Но, может, он просто заигрался где-нибудь?

Хелен прищурилась в сгущающиеся сумерки.

– Непонятно… Он всегда забегает домой предупредить нас.