Оглядевшись по сторонам и, никого не увидев, я невольно отметила про себя, как устало мое тело, и пробралась через папоротник, острые желуди и разбросанную сосновую солому к скамье и села. Одинокая свеча мерцала в стеклянном подсвечнике рубинового цвета, стоявшем на подоконнике.

Я подтянула босые ноги и обхватила колени руками. Именно тогда я заметила, что на мне не было ничего, кроме белой шелковой комбинации с атласными ремешками, и она плавно скользила по моей голой коже, когда я двигалась. Я могла бы быть совершенно голой, скольжение было таким скудным, а так у меня под ним ничего не было — ни трусиков, ни лифчика. Неудивительно, что мне было так холодно….

— Райли, — раздался голос.

Я дернула головой в сторону голоса, но никого не увидела. Адреналин подскочил, но сердце мое билось медленно. Взглядом обыскала каждый дюйм руин, но ничего не увидела. Затем возник шёпот.

Райли, Райли, Райли, Райли…

Снова и снова мое имя срывалось с невидимых губ, грубое и интимное одновременно, и я ухватилась за кирпичный подоконник окна и осмотрела комнату. Шепот был повсюду, но не было ни тела, ни физического голоса, чтобы соединить их. Грызущее чувство паники охватило меня, и я возненавидела это чувство. Я никого и ничего не боялась, но лучше бы увидела, что на меня надвигается, чем прятаться, как дура, у окна. Чувство страха росло, и я знала, чувствовала, что кто-то вот-вот умрет ужасной смертью.

Затем, внезапно, как будто эти особые мысли манили меня, за то время, что я невольно моргнула, он был там — Викториан Аркос.

— Райли, — сказал он, улыбаясь, и я сразу же поняла, что это не тот шепот, который я слышала секунду назад. — Ты пришла ко мне.

— Не по своей воле, — уверила я его. — Ты привел меня сюда.

— Ты уверена? — сказал он, по-прежнему, улыбаясь.

— Абсолютно уверена, — ответил я. Он медленно двинулся ко мне, и я следила за каждым его шагом, пока он, казалось, скользил по папоротнику. Его темные волнистые волосы свободно падали на плечи, а карие глаза смотрели на меня, не мигая. На нем были темные джинсы и темная рубашка с расстегнутым воротником. Кожа у него была молодая и безупречная, губы идеальной формы, подбородок — как у энергичного двадцатиоднолетнего мужчины. Толстая вена бежала сбоку от его шеи и исчезала под воротником — еще один признак молодости, жизненной силы. Затем он улыбнулся, сверкнув белыми зубами на фоне оливкового цвета лица, и я поняла, что мой тщательный осмотр привел его в восторг.

— Не обольщайся, солнышко, — предложила я. — Мне просто нравится знать своих врагов изнутри и снаружи.

Викториан присел на корточки рядом со скамейкой, на которой я сидела, и провел указательным пальцем по моей скуле.

— Я тебе не враг, — мягко сказал он. — Я — твоя судьба. И ты узнаешь меня изнутри и снаружи. Я обещаю.

Я вздрогнула.

— Извини, — сказала я и передвинулась так, чтобы мое лицо не было так легко доступно.

— Мне не нравятся парни моложе себя. — Я огляделась вокруг, надеясь сменить тему разговора. — Где я, и как, черт возьми, сюда попала?

— Нравится тебе это или нет, любовь моя, но это твоя фантазия. Твой сон, — сказал он с пьянящим румынским акцентом и без моего разрешения придвинулся ближе. Я была взволнована и потрясена одновременно. — Для меня большая честь быть в нем. И да, тебе на заметку, ты намного, намного моложе меня.

— Ты же убийца, — обвинила я его. — Я видела, что ты сделал с той девушкой на парковке и с той, что была в баре — сказала я, зная, что он не убийца, но я должна была знать, кто это был. Я помрачнела лицом. — Меня от тебя тошнит. И не обманывай себя. Ты врываешься в мой сон так же, как и в мои реакции. Я чертовски уверена, что ощущаю их вовсе не добровольно.

На его лице появилось озадаченное выражение.