— Так, алкашня! Ну-ка брысь отсюда! — приподнял я за шкирку оттопыривающуюся Группу Стратегического Планирования и Предсказания.

— Да ладно, командир, хорошо же сидели! — вяло запротестовал Ветеринар.

— Посидели и хватит! — решительно подтолкнул я их к выходу. — Чтобы через час в норме были! Идите! Нобель вас уже ждёт!

— Опять принудительное отрезвление? — нахмурился Ветеринар. — Не люблю!

— Тварь я дрожащая или право имею? — поддержал друга дед Максим.

— Херасе! Удивился я! А где это ты на белорусском хуторе Фёдора Михайловича нашёл? А, впрочем, я не хочу этого знать! Ну, тогда я отвечу тем же: «Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой!»

Сергеич нахмурился, судорожно припоминая что-то «к месту» и тут его лицо просветлело, и он выдал.

— Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства! Вот!

— Эмм… Кто это!

— Деревня! Владимир Ильич Ленин — вождь мирового пролетариата!

— Памедленней! Я записываю! — раздался голос очнувшегося Комиссара Боди, который услышал знакомое слово. — Што сказал вошть гоблинского пралитариата?

— Ща как дам по башке!! — расстроился Сергеич, но Бодя самостоятельно снова отрубился.

Я посмотрел на этот цирк и сокрушенно покачал головой.

— Твою ж мать, а я только тебя немножко зауважал! Всё, валите давайте, мне с Сонькой пошептаться нужно!

— Только ты ей больше не наливай! Гы-гы! — Ветеринар громко заржал, прочувствовав крутость собственной шутки.

— Нет, Бонд, если что-то и вечно в этой Вселенной, то только полное отсутствие у тебя чувство юмора!

— Да ладно! — обиделся два-в-одном. — Смешно же! Типа она в бассейне с водкой! А я такой, типа: «Не наливай!» А она такая в водки по самые… жвала!

— Нахер — это туда! — прекратил пререкания я. — Через час будете бухие — отправлю на реабилитацию. Между прочим, санаторий «Солнышко» уже строится. После войны все там будем! Санитары набраны, фикусы посажены!

— А зачем фикусы? — удивился Ветеринар.

— За шкафом! — буркнул я. — Красивые они! Я одного себе взял! Борисом назвал!